Бим потянул к порогам, но женщина с большим жетоном на груди отогнала его. Однако Бим не сдавался: он стал пронюхивать окна и всматриваться в них. Потом заметил, что последними вошли в домик две женщины в белых халатах. Он бросился было к ним, но домики потихоньку поехали. Бим кинулся к окнам. В его собачьем уме возникли совершенно, казалось, правильные заключения: Даша там, люди в белых халатах там, значит, Иван Иванович может быть там тоже. Может! Не увезли ли его люди в белых халатах?
И Бим, бедный Бим, теперь уже несчастный Бим, сначала легко бежал вровень с домиками, заглядывая в окно. Тут-то и увидела его Даша.
– Бим! Би-им!! – закричала она. – Милый Бим! Пришел проводить! Мой добрый Бим! Би-и-м! Би-и…
Голос ее становился все тише и тише. Домик убегал. А Бим, как ни старался, как ни напрягался изо всех сил, все отставал и отставал.
Потом он бежал некоторое время за последним домиком, до тех пор, пока тот не скрылся из виду, бежал и дальше, по той же дороге, потому что она никуда не сворачивала. Долго бежал. И наконец, еле переводя дух, пал между рельсами, вытянув все четыре лапы, задыхаясь и тихонько скуля. Надежды не оставалось никакой. Не хотелось никуда идти, да он и не смог бы, ничего не хотелось, даже жить не хотелось.
Когда собаки теряют надежду, они умирают естественно – тихо, без ропота, в страданиях, не известных миру. Не дело Бима и не в его способностях понять, что если бы не было надежды совсем, ни одной капли на земле, то все люди тоже умерли бы от отчаяния. Для Бима все было проще: очень больно внутри, а друга нет, и все тут. Как лебедь умирает после потери любимой, взмывая вверх и бросаясь оттуда камнем, как журавль, потеряв родную и единственную журавлиху, вытягивается плашмя, распластав крылья, и кричит, кричит, прося у луны смерти, так тогда и Бим: лежал, видел в бреду единственного и незаменимого друга и готов был ко всему, даже не сознавая этой готовности. Но он теперь молчал. Нет на земле ни единого человека, который слышал бы, как умирает собака. Собаки умирают молча.
Ах, если бы Биму сейчас несколько глотков воды! А так, наверно, он не встал бы никогда, если бы…
Подошла женщина. Она была в ватном пиджаке и ватных же брюках, голова повязана платком. Сильная, большая женщина. Видимо, она сперва подумала, что Бим уже мертв, – наклонилась над ним, став на колени, и прислушалась: Бим еще дышал. Он настолько ослабел со времени прощания с другом, что ему, конечно, нельзя было устраивать такой прогон, какой он совершил за поездом, – это безрассудно. Но разве имеет значение в таких случаях разум, даже у человека!
Женщина взяла в ладони голову Бима и приподняла:
– Что с тобой, собачка? Ты что, Черное Ухо? За кем же ты так бежал, горемыка?
У этой грубоватой на вид женщины был теплый и спокойный голос. Она спустилась под откос, принесла в брезентовой рукавице воды, снова приподняла голову Бима и поднесла рукавицу, смочив ему нос. Бим лизнул воду. Потом, в бессилии закачав головой, вытянул шею, лизнул еще раз. И стал лакать. Женщина гладила его по спине. Она поняла все: кто-то любимый уехал навсегда, а это страшно, тяжко до жути – провожать навсегда, это все равно что хоронить живого.
Она каялась Биму:
– Я вот – тоже. И отца, и мужа провожала на войну… Видишь, Черное Ухо, старая стала… А все не забуду… Я тоже бежала за поездом… И тоже упала… И просила себе смерти… Пей, мой хороший, пей, горемыка…
Бим выпил из рукавицы почти всю воду. Теперь он посмотрел женщине в глаза и сразу же поверил: хороший человек. И лизал, лизал ее грубые, в трещинах, руки, слизывая капельки, падающие из глаз. Так второй раз в жизни Бим узнал вкус слез человека: первый раз – горошинки хозяина, теперь вот эти, прозрачные, блестящие на солнышке, густо просоленные неизбывным горем.
dom-knig.com
И Бим, бедный Бим, теперь уже несчастный Бим, сначала легко бежал вровень с домиками, заглядывая в окно. Тут-то и увидела его Даша.
— Бим! Би-им!! — закричала она. — Милый Бим! Пришел проводить! Мой добрый Бим! Би-и-м! Би-и…
Голос ее становился все тише и тише. Домик убегал. А Бим, как ни старался, как ни напрягался изо всех сил, все отставал и отставал.
Потом он бежал некоторое время за последним домиком, до тех пор, пока тот не скрылся из виду, бежал и дальше, по той же дороге, потому что она никуда не сворачивала. Долго бежал. И наконец, еле переводя дух, пал между рельсами, вытянув все четыре лапы, задыхаясь и тихонько скуля. Надежды не оставалось никакой. Не хотелось никуда идти, да он и не смог бы, ничего не хотелось, даже жить не хотелось.
Когда собаки теряют надежду, они умирают естественно — тихо, без ропота, в страданиях, не известных миру. Не дело Бима и не в его способностях понять, что если бы не было надежды совсем, ни одной капли на земле, то все люди тоже умерли бы от отчаяния. Для Бима все было проще: очень больно внутри, а друга нет, и все тут. Как лебедь умирает после потери любимой, взмывая вверх и бросаясь оттуда камнем, как журавль, потеряв родную и единственную журавлиху, вытягивается плашмя, распластав крылья, и кричит, кричит, прося у луны смерти так тогда и Бим: лежал, видел в бреду единственного и незаменимого друга и готов был ко всему, даже не сознавая этой готовности. Но он теперь молчал. Нет на земле ни единого человека, который слышал бы, как умирает собака. Собаки умирают молча.
Ах, если бы Биму сейчас несколько глотков воды! А так, наверно, он не встал бы никогда, если бы…
Подошла женщина. Она была в ватном пиджаке и ватных же брюках, голова повязана платком. Сильная, большая женщина. Видимо, она сперва подумала, что Бим уже мертв, — наклонилась над ним, став на колени, и прислушалась: Бим еще дышал. Он настолько ослабел со времени прощания с другом, что ему, конечно, нельзя было устраивать такой прогон, какой он совершил за поездом, — это безрассудно. Но разве имеет значение в таких случаях разум, даже у человека!
Женщина взяла в ладони голову Бима и приподняла:
— Что с тобой, собачка? Ты что, Черное Ухо? За кем же ты так бежал, горемыка?
У этой грубоватой на вид женщины был теплый и спокойный голос. Она спустилась под откос, принесла в брезентовой рукавице воды, снова приподняла голову Бима и поднесла рукавицу, смочив ему нос. Бим лизнул воду. Потом, в бессилии закачав головой, вытянул шею, лизнул еще раз. И стал лакать. Женщина гладила его по спине. Она поняла все: кто-то любимый уехал навсегда, а это страшно, тяжко до жути — провожать навсегда, это все равно что хоронить живого.
Она каялась Биму:
— Я вот — тоже. И отца, и мужа провожала на войну… Видишь, Черное Ухо, старая стала… А все не забуду… Я тоже бежала за поездом… И тоже упала… И просила себе смерти… Пей, мой хороший, пей, горемыка…
Бим выпил из рукавицы почти всю воду. Теперь он посмотрел женщине в глаза и сразу же поверил: хороший человек. И лизал, лизал ее грубые, в трещинах, руки, слизывая капельки, падающие из глаз. Так второй раз в жизни Бим узнал вкус слез человека: первый раз — горошинки хозяина, теперь вот эти, прозрачные, блестящие на солнышке, густо просоленные неизбывным горем.
Женщина взяла его на руки и снесла с полотна дороги под откос.
— Лежи, Черное Ухо. Лежи. Я приду, — и пошла туда, где несколько женщин копались на путях.
Бим смотрел ей вслед мутными глазами. Но потом с огромным усилием приподнялся и, шатаясь, медленно побрел за нею. Та оглянулась, подождала его. Он приплелся и лег перед нею.
— Хозяин бросил? — спросила она. — Уехал?
Бим вздохнул. И она поняла.
Подошли они к той группе работающих. Все здесь были женщины, одеты так же, как и хороший человек, а сбоку стоял мужчина, в треухе на затылке и с трубкой в зубах. Он спросил сердито:
— За собакой увязалась, Матрена? А кто будет работать? Эх ты, Матрена, Матрена… Одно слово — Матрена, — и тыкал пальцем в ее сторону.
Бим уловил: хороший человек — это Матрена. Она приказала ему лежать у обочины, а сама взяла какие-то огромные клещи и вцепилась ими в шпалу вместе с другими женщинами.
— Раз-два, взяли! — рявкнул мужчина. — Еще разик! Еще раз! — орал он подбоченясь и даже гордо.
На каждый его крик женщины отвечали дружными рывками так, что бревно подчинялось и ползло за ними, зажатое со всех сторон клещами. При каждом таком рывке лица женщин напрягались до красноты, а у одной из них, худосочной и квелой, наоборот, лицо бледнело и даже синело. Эту Матрена отстранила рукой и сказала ей так, как когда-то говорил хозяин Биму, отгоняя его:
— Уйди! Отдохни, а то богу душу отдашь. — И к мужчине: — Ну, кричи, что ль, антихрист!
— Раз-два, взяли! — гаркнул тот и, поправив треух, стал выводить как бы с огромным трудом: — Ой, бабочки, еще раз! Муж уехал на Кавказ! Не доехал до Кавказа! Оженился там, зараза! Стоп! Ложи струмент!
Слово «зараза» Бим уже слышал от курносого дядьки: плохое слово. Других слов он не понял.
А женщины положили в сторону клещи, взяли железные клинья и стали забивать их тяжелыми и длинными молотками. Матрена легко, вроде бы играючи, вколачивала штырь тремя ударами, а квелая при каждом ударе охала, стонала:
— Ах-ха! Ох-ха!
— Давай, давай! — покрикивал зараза, набивая трубку. — Давай, давай, Аксинья! — Он приблизился к женщине: — С потягом бей, с потягом на себя — легче пойдет.
Анисья — это квелая. Она дольше других возилась с каждым клином и в конце концов оказалась на отшибе. Странное для женщин произошло тут событие и непонятное: Бим подошел к Анисье расслабленной походкой и тоже, как Матрене, полизал горькие брезентовые рукавицы. Все приостановили работу и с удивлением смотрели на Бима.
Потом они, по приказу заразы, сели все под кустами и обедали, каждая из своего узелка. И покормили Бима. Он ел. Теперь он уже брал пищу из рук хороших людей. Это было его спасением.
К вечеру он забеспокоился: подходил к Матрене, садился, вяло семенил передними лапами, смотрел ей в лицо, снова отходил, ложился, но вскоре опять подходил и снова отдалялся.
— Уйти хочешь, Черное Ухо, — догадалась Матрена. — Ну, иди, ступай, Черное Ухо. Куда же я тебя дену? Некуда. Иди.
Бим попрощался и пошел, медленно, шагом, не по-собачьи пошел вдоль железной дороги обратно. Дорога есть дорога, она указывает, куда идти, — никогда не собьешься, если взял правильное направление. Только вот все тело мучительно ныло от вчерашних побоев серого, трудно было дышать на ходу, но — что поделаешь! — идти надо, благо он подкрепился у добрых женщин, да и тропинка по бровке была гладкой и ровной. Постепенно втянувшись, он легонько и затрусил. Как же живучи собаки и отходчивы!
Если посмотреть со стороны, ничего особенного в этом не было: по полотну железной дороги семенила хворая собака. И только.
Ближе к городу из одного пути стало два: еще пара железных непрерывных полос потянулась рядом. Потом их стало три. Недалеко от будочки неожиданно заморгали поочередно два красных глаза: левый, правый, левый, правый — метались из стороны в сторону. Красное для всех зверей неприятно. Волк, например, не в силах даже перепрыгнуть линию красных флажков, а лисица, обложенная ими, остается в кольце на двое трое суток и больше. Так что Бим решил обойти громадные красные живые глаза. Он сошел на третью линию рельсов, остановился, вглядываясь в моргающее красное, еще не решаясь идти дальше. И вдруг под ногами что-то скрежетнуло…
Бим взвыл от страшной боли, но никак не мог оторвать лапу от рельсов: на стрелке лапа попала в могучие тиски. Из воя Бима и можно было понять только одно: «Ой, больно! Помоги-ите-е!»
Людей поблизости нет. Люди не виноваты. Отгрызть собственную лапу, как это делает иногда волк в капкане, собака не может, она ждет помощи, она надеется на помощь человека.
Но что это? Два огромных ярких белых глаза осветили путь и самого Бима, они ослепили его, надвигаясь медленно и неумолимо. Бим сжался в комок от боли и страха. И замолчал в предчувствии напасти. Но гремящее существо с такими глазами остановилось шагах в тридцати, а в зону света впрыгнул из темноты человек и подбежал к Биму. Потом, сразу же, появился и второй.
dom-knig.com
…Вот так и среди нас, человеков: есть скромные люди с чистым сердцем, «незаметные» и «маленькие», но с огромной душой. Они-то и украшают жизнь, вмещая в себя все лучшее, что есть в человечестве, — доброту, простоту, доверие.
Но никогда и никого Бим не укусил — хоть на хвост наступи. Лаем предупредит ночью, что к костру подходит чужой, пожалуйста, но укусить — ни в коем случае. Такая уж интеллигентная порода
...хозяин на кухню — Бим на кухню, хозяин в чулан,— Бим туда же, хозяин вынимает консервную банку из рюкзака (неудобно легла) — Бим берет ее и сует обратно, хозяин проверяет патроны — Бим следит (не ошибся бы) и в чехол с ружьем надо ткнуться носом не раз (тут ли?) А к тому же в такие колготные минуты чешется за ухом от волнения — то и дело поднимай лапу и чеши, будь оно неладно, когда и без того хлопотно до последней степени
Не понять того Биму, что бумажки эти и совесть иногда находятся в прямой зависимости
Верил Бим в доброту человека. Великое благо — верить. И любить. Собака без такой веры — уже не собака, а вольный волк или (что еще хуже) бродячий пес. Из этих двух возможностей выбирает каждая собака, если она перестала верить хозяину и ушла от него или если ее выгнали. Но горе той собаке, которая потеряет любимого друга человека, будет его искать, ждать. Она тогда уже не сможет быть ни вольным волком, ни обыкновенным бродячим псом, а останется той же собакой, преданной и верной потерянному другу, но одинокой до конца жизни.
Когда унесли носилки и щелкнул замок, он лег у двери, вытянул передние лапы, а голову положил на пол, вывернув ее на сторону: так собаки ложатся, когда им больно и тоскливо они и умирают чаще всего в такой позе.
Бим и раньше относился к детям особо, а теперь он окончательно уверился, что маленькие люди все хорошие, а большие бывают разные, бывают и плохие. Он, конечно, не мог знать, что маленькие люди потом становятся большими и тоже разными, но это — не собачье дело рассуждать, как и почему из маленьких хороших вырастают большие плохие люди, такие, как тетка или курносый.
Когда собаки теряют надежду, они умирают естественно — тихо, без ропота, в страданиях, не известных миру. Не дело Бима и не в его способностях понять, что если бы не было надежды совсем, ни одной капли на земле, то все люди тоже умерли бы от отчаяния. Для Бима все было проще: очень больно внутри, а друга нет, и все тут. Как лебедь умирает после потери любимой, взмывая вверх и бросаясь оттуда камнем, как журавль, потеряв родную и единственную журавлиху, вытягивается плашмя, распластав крылья, и кричит, кричит, прося у луны смерти так тогда и Бим: лежал, видел в бреду единственного и незаменимого друга и готов был ко всему, даже не сознавая этой готовности. Но он теперь молчал. Нет на земле ни единого человека, который слышал бы, как умирает собака. Собаки умирают молча
Это было очень больно, но другого выхода не было: каждая собака это знает: больно, но терпи, больно, а ты лижи, больно, но молчи.
Так, ни одна собака в мире не считает обыкновенную преданность чем-то необычным. Но люди придумали превозносить это чувство собаки как подвиг только потому, что не все они и не так уж часто обладают преданностью другу и верностью долгу настолько, чтобы это было корнем жизни, естественной основой самого существа, когда благородство души — само собой разумеющееся состояние.
Две снежинки упали на нос Бима и… Не растаяли.
Что ж, укор мертвых — самый страшный укор, потому что от них не дождаться ни прощения, ни сожаления, ни жалости к сотворившему зло кающемуся грешнику.
www.livelib.ru
«… Читатель, друг! … Ты подумай! Если писать только о доброте, то для зла — это находка, блеск. Если писать только о счастье, то люди перестанут видеть несчастных и в конце-концов не будут их замечать. Если писать только о серьезно-печальном, то люди перестанут смеяться над безобразным…»
… Ни одна собака в мире не считает обыкновенную преданность чем-то необычным. Но люди придумали превозносить это чувство собаки как подвиг только потому, что не все они и не так уж часто обладают преданностью другу и верностью долгу настолько, чтобы это было корнем жизни, естественной основой самого существа, когда благородство души — само собой разумеющееся состояние.
Щенки очень быстро начинают отзываться на ласку.
Все это нельзя даже назвать мордой, а скорее — собачьим лицом.
Бим был уже его другом, а друзей всегда надо выручать.
В последние месяцы Бим незаметно вошел в мою жизнь и занял в ней прочное место. Чем же он взял? Добротой, безграничным доверием и лаской — чувствами всегда неотразимыми, если между ними не втерлось подхалимство, каковое может потом, постепенно, превратить все в ложное — и доброту, и доверие, и ласку. Жуткое это качество — подхалимаж.
Моисей с великой горестью понял, как глубоко овладел людьми дух рабский: хлеб в достатке и котлы с мясом им дороже свободы. И вот он высек воду из скалы. И было в тот час благо всем, идущим за ним, что и ощущается в картине Бассано. А может быть, художник и поместил собак на главное место как укор людям за их малодушие в несчастье, как символ верности, надежды и преданности? Все может быть. Это было давно.
Биму было тепло и уютно. Он тут же на всю жизнь понял: «хорошо» — это ласка, благодарность и дружба. И Бим уснул. Какое ему дело до того, кто он, его хозяин? Важно — он хороший и близкий.
Он долго стоял перед окном, всматриваясь в темно-сиреневую ночь. Потом взглянул на портрет женщины и проговорил: — Видишь, мне стало немножко легче. Я уже не одинок. — Он не заметил, как в одиночестве постепенно привык говорить вслух ей или даже самому себе, а теперь и Биму. — Вот и не один, — повторил он портрету.
Так теплая дружба и преданность становились счастьем, потому что каждый понимал каждого и каждый не требовал от другого больше того, что он может дать. В этом основа, соль дружбы.
Бим твердо усвоил: поцарапайся в дверь, тебе откроют обязательно — двери и существуют для того, чтобы каждый мог войти: попросись — тебя впустят. С собачьей точки зрения, это было уже твердое убеждение. Только не знал Бим, не знал и не мог знать, сколько потом будет разочарований и бед от такой наивной доверчивости, не знал и не мог знать, что есть двери, которые не открываются, сколько в них ни царапайся.
Солнце пронизывало в лесу все насквозь, кроме сосняка, да и тот кое где изрезан золотом лучей. И было тихо. Главное — было тихо. До чего же хороша весенняя утренняя тишина в лесу!
Нет, все-таки и у собаки жизнь бывает собачья, ибо она живет под гипнозом трех «китов»: «нельзя», «назад», «хорошо».
Вот так и среди нас, человеков: есть скромные люди с чистым сердцем, «незаметные» и «маленькие», но с огромной душой. Они-то и украшают жизнь, вмещая в себя все лучшее, что есть в человечестве, — доброту, простоту, доверие. Так и подснежник кажется капелькой неба на земле…
Природа творит по устойчивому закону: необходимость одного в другом начиная с простейших и кончая высокоразвитой жизнью, везде — этот закон… Разве смог бы я вынести столь жуткое одиночество, если бы не было Бима?
А не сон ли — настоящее? Не сон ли это — вчерашний весенний лес с голубизной на земле? Что ж: голубые сны — божественно целительное лекарство, пусть и временное. Конечно, временное. Ибо если бы даже и писатели проповедовали только голубые сны, уходя от серого цвета, то человечество перестало бы беспокоиться о будущем, приняв настоящее как вечное и будущее. Удел обреченности во времени и состоит в том, что настоящее должно стать только прошлым. Не во власти человека приказать: «Солнце, остановись!» Время неостановимо, неудержимо и неумолимо. Все — во времени и движении. А тот кто ищет только устойчивого покоя, тот весь уже в прошлом, будь он молодым радетелем о себе или престарелым — возраст не имеет значения. Голубое имеет свой звук, оно звучит как покой, забвение, но только временное, всего лишь для отдыха такие минуты никогда не надо пропускать.
Если бы я был писателем, то обязательно обратился бы так: «О беспокойный человек! Слава тебе вовеки, думающему, страдающему ради будущего! Если тебе захочется отдохнуть душой, иди ранней весной в лес к подснежникам, и ты увидишь прекрасный сон действительности. Иди скорее: через несколько дней подснежников может и не быть, а ты не сумеешь запомнить волшебство видения, подаренного природой. Иди, отдохни. Подснежники — к счастью, говорят в народе».
Не каждую собаку можно купить на приманку.
— Ты, — говорит, — только подумай: сто пятьдесят квартир в моем доме! А четыре, пять смутьянок бездельниц могут такое сотворить, что житья никому не будет. И все их знают, и все боятся, а потихоньку клянут. Ведь на дурного жильца даже унитаз урчит. Ей-бо!..
Так бывает: ждет человек доброго дня, а выходят одни неприятности. Бывает.
Бим давно заметил, что люди обмениваются какими-то бумажками, пахнущими не разберешь чем. Однажды он почуял, что одна из лежащих на столе пахнет кровью, потыкал в нее носом, стараясь обратить внимание хозяина но, тот и ухом не повел — бесчутый! — а твердит свое «нельзя». Да еще и запер бумажки в стол. Иные, правда, пока чистые, пахнут хлебом, колбасой, вообще магазином, но большинство — множеством рук. Люди их любят, эти бумажки, прячут в карман или в стол, как хозяин.
Мертвые не уходят из жизни тех, кто их любил, мертвые только не стареют, оставаясь в сердце живых такими, какими они ушли.
Рана зарубцевалась в душе, но болит всегда.
Какая разница — рубль я дал за малое «дело», или двадцать — за большое, или тысячу — за крупное? Все равно стыдно. Словно продаешь свою совесть по мелочам.
Не понять того Биму, что бумажки эти и совесть иногда находятся в прямой зависимости. Но какой же я чудак! Нельзя же требовать от собаки больше того, что она может: очеловечивать собаку нельзя.
И еще: мне жаль стало убивать дичь. Это, наверное, старость. Так хорошо вокруг, и вдруг мертвая птица… Я не вегетарианец и не ханжа, описывающий страдания убитых животных и уписывающий с удовольствием их мясо, но до конца дней ставлю себе условие: одного-двух вальдшнепов за охоту, не больше.
Раздвоение личности в длительном одиночестве в какой-то степени неизбежно. Веками от этого спасала человека собака.
Но вдруг, в новой установке, коршун и сорока объявлены полезными птицами, не врагами птиц: уничтожать их запрещено. Строжайший приказ к уничтожению сменился строжайшим наказом к запрещению.
Ах, желтый лес, желтый лес! Вот вам и кусочек счастья, вот вам и место для раздумий. В осеннем солнечном лесу человек становится чище.
Собака — раб, волк — зверь свободный.
Верил Бим в доброту человека. Великое благо — верить. И любить. Собака без такой веры — уже не собака, а вольный волк или (что еще хуже) бродячий пес. Из этих двух возможностей выбирает каждая собака, если она перестала верить хозяину и ушла от него или если ее выгнали. Но горе той собаке, которая потеряет любимого друга человека, будет его искать, ждать. Она тогда уже не сможет быть ни вольным волком, ни обыкновенным бродячим псом, а останется той же собакой, преданной и верной потерянному другу, но одинокой до конца жизни.
В полночь, когда взошла луна, стало невыносимо. Рядом с хозяином и то она всегда беспокоила Бима, эта луна: у нее глаза есть, она смотрит этими мертвыми глазами, светит мертвым холодным светом, и Бим уходил от нее в темный угол. А теперь даже в дрожь бросает от ее взгляда, а хозяина нет. И вот глубокой ночью он завыл, протяжно, с подголоском, завыл как перед напастью. Он верил, что кто-то услышит, а может быть, и сам хозяин услышит.
Собаки всегда обращают внимание (и запоминают) главным образом на нижнюю часть одеяния человека. Это у них еще от волка, от природы, от многих столетий.
Но что поделаешь, если собаки понимают людей, а люди не всегда понимают собак и даже друг друга.
Толстому — плохо жить, дворнику — хорошо. Один — злой, другой — добрый.
Степановна изливала душу сама перед собой, обращаясь к Биму. Так иногда люди, если некому сказать, обращаются к собаке, к любимой лошади или кормилице корове. Собаки же выдающегося ума очень хорошо отличают несчастного человека и всегда выражают сочувствие.
Очень сильно болел рубец от хворостины, но это было ничто в сравнении с большим горем и неизвестностью. Ждать. Ждать. Стиснуть зубы и ждать.
В атмосфере полного взаимопонимания всегда недалеко и до сердечной дружбы.
Бим и раньше относился к детям особо, а теперь он окончательно уверился, что маленькие люди все хорошие, а большие бывают разные, бывают и плохие.
Шли они по улице, на которой стояли новые дома. Все новые. Все серые и настолько одинаковые, что даже Бим мог бы в них заблудиться. В одном из домов-близнецов поднялись на третий этаж, при этом Бим заметил, что и двери все одинаковые.
Нет, Бим не считал себя несчастным и жалким, наоборот, сейчас он был храбрым, а храбрость всегда совмещается с гордостью и чувством собственного достоинства — даже у хорька.
По городу бежала с виду унылая собака, но преданная, верная и смелая.
Завелись и новые знакомые среди людей. Бим установил, что большинство из них — добрые, но такие шли по улицам молча, а нехорошие всегда много болтали.
Добрых было огромное большинство, злых — единицы, но все добрые боялись злых.
Когда собаки теряют надежду, они умирают естественно — тихо, без ропота, в страданиях, не известных миру. Не дело Бима и не в его способностях понять, что если бы не было надежды совсем, ни одной капли на земле, то все люди тоже умерли бы от отчаяния.
Нет на земле ни единого человека, который слышал бы, как умирает собака. Собаки умирают молча.
Она поняла все: кто-то любимый уехал навсегда, а это страшно, тяжко до жути — провожать навсегда, это все равно что хоронить живого.
Бим вдруг расслабленно опустился на пол и вытянулся, положив голову на лист. Из глаз его покатились слезы. Бим плакал первый раз в жизни. Это были слезы надежды, счастливые слезы, скажу я вам, лучшие в мире слезы, не хуже, чем слезы радости встреч и счастья.
Долго она сидела около Бима и думала о своей жизни. И так ей захотелось в деревню, где она родилась и выросла, так стало тоскливо в этих каменных клетках, где люди годами не знают друг друга, живя в одном доме, даже в одном подъезде.
Удивительно, как бывают правы обе стороны, когда один говорит полуправду, а другой не знает второй половины правды.
Такие чуют друг друга так же, как рыбак рыбака, дурак дурака, а клеветник клеветника.
Не обвиняй, дорогой, и в смешении жанров, ибо сама жизнь — смешение: добро и зло, счастье и несчастье, смех и горе, правда и ложь живут рядом, и так близко друг к другу, что иногда трудно отличить одно от другого.
Человек — тоже животное, только более чувствительное.
Степановна раньше была равнодушна к собакам (собака и собака, делов-то!), а Бим заставил ее любить, заставил своей добротой, доверием и верностью своему другу человеку.
Бим теперь вовсе не знал, куда едет. Но, глядя в ветровое стекло из кабины, он примечал путь, как и всякая собака, едущая впервые по новому месту: так уж у собак заведено — никогда не забывать обратный путь. У людей этот инстинкт с веками пропал или почти пропал. А зря. Очень полезно не забывать обратный путь.
Так, за деньги, люди продали доброе имя Бима. Хорошо хоть, Бим не знал этого, как не знал и того, что за те бумажки иные люди могут продать честь, верность и сердце. Благо собаке, не знающей этого!
Нет, Бим — другое дело: он искренен и прям сердцем. Если чего не знает, то такой и вид подаст: чего не знаю, того не знаю. Если кого не любит, так и скажет: «Ты — нехороший человек. Иди отсюда! Гав!» И взлает иной раз так, что дай бог!
Не до смеха, если нет взаимопонимания даже и в атмосфере дружбы.
Собаки вообще не любят путешествовать ночами (разве что бродячие, избегающие людей, потерявшие веру в человека), а Бим… Что и говорить!
Пожалуй, это и не столь важно — знать язык. Собака и свинья — разные по всем статьям, но это не мешает им жить в мире и согласии.
Вот и все. Грустно. Сытая жизнь без свободы опротивела Биму.
Огромный труд — пасти овец, а в общем-то, и красивый труд, потому что человек пастух, иногда даже и не задумываясь над тем, чувствует себя неотъемлемой частицей природы и ее хозяином и добродеем. Вот в чем соль.
Сегодня с Бима спросили больше того, что он может от него потребовали: ты должен , обязан сделать то, чего не можешь сделать против своей собачьей чести и совести. За неисполнение жестоко и свирепо избили. А он, Бим, не позволит душить подранка.
… О великое мужество и долготерпение собачье! Какие силы создали вас такими могучими и неистребимыми, что даже в предсмертный час вы движете тело вперед? Хоть помаленьку, но вперед. Вперед, туда, где может быть, окажется доверие и доброта к несчастной, одинокой, забытой собаке с чистым сердцем.
Велики и многогранны лечебные познания собаки. Отпустите собаку в начале бешенства в лес: через две три недели она придет истощенная до полного бессилия, но здоровая. Заболела собака желудком — ведите в лес или в степь и поживите с ней пару тройку дней: она вылечит себя травами. Именно у собаки и надо учиться, как ее лечить. Природа закрепила настолько богатые «знания» у собаки, что чуду этому люди никогда не перестанут удивляться.
— Это ты правильно, — согласился отец. — Разве что бригадира уважить, так это ж не нами заведено… А Клим — что? Клим — ворюга. Как это так: пойти к соседу и украсть курицу? Это же надо потерять всякую совесть. Куда там! пропал человек.
В запахах леса есть что-то вечное и неистребимое, особо ощутимое в теплые, мягкие и ласковые прощальные последние дни уходящей осени.
Как же так получилось, что, дрессированный, натасканный опытной рукой охотника, Бим нарушил честь — съел дичь? То-то вот и оно, я и сам об этом думаю. Получилось так потому, что и собака хочет жить. Другое предположение вряд ли можно придумать.
Так две собаки смотрели друг на друга око в око: собака дикая, далекий родич Бима и враг человека, и собака интеллигентная, которая не может жить без доброты человека. Волк ненавидит всех людей, а Бим любил бы всех их, если бы они все же были добрыми к нему. Собака — друг человека и собака — враг человека смотрели друг другу в глаза.
Единственное существо на земле, какого ненавидит волк, это — человек. Ходят по земле последние волки, и ты, человек, убьешь их, этих вольнолюбивых санитаров леса и поля, очищающих землю от нечисти, падали, болезней и регулирующих жизнь так, чтобы оставалось только здоровое потомство. Ходят последние волки… Ходят для того, чтобы уничтожать чесоточных лисиц, оберегая от заразы других, ходят для того, чтобы ослабевшие от эхинококка зайцы не распространяли болезнь в лесах и полях и не производили потомства хилого и порочного, ходят для того, чтобы в годы размножения мышей, несущих туляремию, уничтожать их в огромных количествах. Ходят последние волки по земле. Когда они тоскливо и надрывно воют в ночи, твоя душа, человек, почему-то содрогается от этого откровенного и прямого оповещения на всю округу: «Я-а а-е-есть! Я есть!» И ведь ты знаешь, человек, что волчица не тронет маленького щенка сосунка собаки, а примет его, как родное дитя и не тронет маленького ребенка, а перетащит в логово и будет толкать к сосцам. Сколько их, таких случаев, когда волк выкармливал ребенка человека! Шакалы так не могут. Даже собаки не могут. А тронет ли волк овцу в своем родном районе, где он живет? Никогда. Но ты все равно боишься волка, человек. Так ненависть, затмевая разум (отличие от животных), может иногда настолько овладеть существом, что полезное считается вредным, а вредное — полезным.
«Дайте, ребята, пожрать». Те понимали его язык — подкармливали. Однажды шутник из их компании в обеденный перерыв вылил в консервную банку ложку водки и предложил Биму: — А ну, долбани-ка, песик, за здоровье тех, кто тут не ворует. Бим обиделся и отвернулся. — Точно! — воскликнул шутник. — Не за кого тебе пить, благоразумный. Это я знаю точнехонько.
Вовсе не важно понимать слова (оно даже и не нужно понимать собаке), а важно понять человека.
— А я так и скажу, Черноушко, собаке-то даже лучше выложить душу: тут тебе никаких прений — она никому не скажет, а самому полегчает…
В чужом подъезде, глубокой ночью спала чужая собака. Бывает. Не обижайте такую собаку.
Да и кто из живых существ не был более счастлив в минуты ожидания, чем в минуты самого счастья?
— Народу тут тьма, кто-то уж обязательно видел Бима, — согласился и Толик. Наивность такого поиска была очевидна, но не Алеше, и не Толику. Они просто почувствовали дух товарищества, объединились одним желание, одной любовью к Биму, они верили — вот в чем и гвоздь их поведения. А воображение уже рисовало, что Бим и сам может попасться им на глаза.
— Вона! Об чем завел! Глупости одни говоришь. Невелик труд — помочь соседу. Было бы только все по доброму. (Степановна даже как-то стеснялась, когда ее хвалили.)
Запорхал редкий снежок. Две снежинки упали на нос Бима и… Не растаяли.
И ложь бывает святой, как правда. Так умирающий человек, улыбаясь, говорит любимым: «Мне совсем стало хорошо». Так мать поет безнадежно больному ребенку веселую песенку и улыбается. А жизнь идет. Идет потому, что есть надежда, без которой отчаяние убило бы жизнь.
Конечно, Семен Петрович не учел маленького обстоятельства, что дружба и доверие не покупаются и не продаются. Не знал он и того, что Бима ему не найти, если бы он и захотел. Но Бим, наш добрый Бим оставил след и в душе папы Толика. Может быть это был укор совести. От нее никогда и ни кому не уйти, если она не похожа на идеальную прямую хворостину: такую можно согнуть в дугу и, отпустивши по желанию, выпрямить как вам угодно. Но Бим тревожил Семена Петровича и ночью.
Бывает, люди сходятся в больших делах и расходятся, а бывает, сходятся в малых делах, и надолго, на всю жизнь.
Укор мертвых — самый страшный укор, потому что от них не дождаться ни прощения, ни сожаления, ни жалости к сотворившему зло кающемуся грешнику.
Так Бим прославился дважды: один раз при жизни — как бешеный, второй раз после смерти — как «выдающегося ума собака».
Весна всегда безжалостна к умирающей зиме.
www.livelib.ru
Степановна не умела обращаться с собаками, не знала, как кормить и ухаживать, она, однако, умела жалеть. Может быть, чувство жалости и помогло ей теперь понять Бима, догадаться, что слова «Иван Иваныч» пробудили в больной собаке проблеск надежды.
– Да, да, Иван Иваныч, – подтвердила она. – Подожди-ка: я сейчас приду. – Торопливо выйдя, она сразу же и вернулась с письмом в руках, поднесла его к носу Бима: – Видишь вот? Письмо прислал Иван Иваныч.
Бим, бедный Бим, умиравший и воскресший, раздавленный и спасенный, больной и без капли надежды, Бим задрожал. Он уткнул нос в письмо, потом прошелся ноздрями по краям: да, да, да… Вот о н сильно провел пальцами по конверту туда сюда… Когда Степановна подняла конверт с пола и вынула из него письмо, Бим с усилием встал и потянулся к ней. Теперь она достала из того же конверта совершенно чистый лист бумаги и положила его перед Бимом. Он завилял хвостом: здесь написан запах пальцев Ивана Иваныча, да, это он нарочито тер пальцами.
– Тебе прислал-то, – сказала Степановна. – Так и пишет: дайте Биму этот чистый лист. – Она близко указывала на бумагу, приговаривая: – Иван Иваныч… Иван Иваныч…
Бим вдруг расслабленно опустился на пол и вытянулся, положив голову на лист. Из глаз его покатились слезы. Бим плакал первый раз в жизни. Это были слезы надежды, счастливые слезы, скажу я вам, лучшие в мире слезы, не хуже, чем слезы радости встреч и счастья.
…Дай-то бог, дорогой читатель! Но верь мне: сеттер умеет смеяться и плакать.
…Степановна начинала понимать собаку, но она поняла и то, что ей не справиться, не осилить одной, не может. Долго она сидела около Бима и думала о своей жизни. И так ей захотелось в деревню, где она родилась и выросла, так стало тоскливо в этих каменных клетках, где люди годами не знают друг друга, живя в одном доме, даже в одном подъезде. Но все же догадалась она дать Биму воды. Ой как надо было ему воды! Он, чуть привстав, пил жадно, теряя капли на пол, а потом снова лег в том же положении. Бим закрыл глаза, казалось, забылся.
Уже перед рассветом Степановна вышла, так тихо, будто боялась побеспокоить тяжело больного человека.
А посреди комнаты лежала всего лишь одинокая собака.
Сколько Бим проспал, несколько часов, может, и сутки. Проснулся от жгучей боли в ноге. Был день, потому что светило солнце. Несмотря на боль, он понюхал листок. Запах хозяина стал слабее и дальше, но это было уже неважно. Главное в том, что он есть, где-то есть, и его надо искать. Бим встал, напился из миски и заходил по квартире на трех ногах было больно, но он ходил, ходил, ходил из комнаты в прихожую и обратно, кружил по комнате. Инстинкт ему подсказывал: если отлежал один бок, если больно, то надо ходить. Вскоре приспособился передвигаться, не причиняя боли раздавленной лапе: ее надо слегка поднимать вверх, а не волочить над полом – тогда боль меньше. Когда же Степановна принесла еду, он уже повилял ей хвостом, порадовал, а потом поел. И почему, собственно, не поесть, если появилась надежда и возникли в собачьей голове два магических слова – «искать» и «ждать».
Но сколько он ни просился, сколько ни требовал, Степановна не выпускала его. (Сиди дома, ты – больной.) Но наконец и тут она уяснила, что Бим – существо живое, что ему тоже надо выйти по надобности. Она, безусловно, не знала, что были случаи, когда собаки умирали от разрыва кишечника или задыхались при запорах, если тех собак не выпускали более трех дней. А такие случаи были не раз.
Большая человеческая жалость и доброта души руководили Степановной в ее жизни. Только и всего. Она прицепила поводок к ошейнику и пошла. А Бим захромал рядом.
Во дворе, в дальнем углу, стояли двое: старая седая женщина и хромая худущая собака – вот такая получилась картина.
Ребятишки выскакивали из подъездов, спешили в школу, но многие из них подбегали и спрашивали:
– Бабушка, бабушка, почему Бим на трех ногах?
Или так:
– Бимка, больно тебе?
Но в школу бежать надо: это большая ответственность – ходить в школу, самая первая ответственность в жизни – перед семьей, перед учителем, перед друзьями. Потому они и не задерживались, убегали. Это обстоятельство оказалось очень важным и для Степановны, и для Бима, хотя они ничего не подозревали, а просто ушли домой, когда наступило к тому время.
У подъезда встретил их Палтитыч (Павел Титыч Рыдаев) и обратился к Степановне:
– Такое дело, значит. Кобель этот – собака стоящая, и ее надо беречь. Раз уж хозяин дал тебе поручение, то вот тебе совет: привяжи на цепь. Обязательно. Иначе убежит. Не укараулишь. Выскочит в дверь, и – каюк.
– Да разве ж можно такую умную собаку на цепь? – не очень уверенно возразила Степановна.
– Что, и тебя надо воспитывать? Учти: без хозяина и без цепи кобель почует волю. И – каюк.
– Да он же обозлеет, цепной сделается.
– Пойми ты, темный ты человек! Обозлеет – зато жив будет. На цепь, на цепь – вот тебе и вся моя инструкция. Добра желаючи говорю: на цепь!
Не подчиниться председателю домкома Степановна не могла, поэтому она купила цепочку за рубль десять и на ней выводила Бима во двор. Но дома отцепляла ее от ошейника и бросала в уголок. Хитрая бабушка Степановна – и волки сыты, и овцы целы. Впрочем, ей самой пришлось выходить с Бимом всего лишь два-три раза, причиной чего оказались необыкновенные события, развернувшиеся вокруг имени Бима.
ОТСТУПЛЕНИЕ АВТОРА
В школе, делясь новостями, ребятишки на первой же перемене распространили слух: есть в их дворе собака – ходила на четырех ногах, а теперь на трех, и худущая прехудущая, а была не худущая, и она была гладкая, а теперь взлохмаченная, была веселая, а теперь унылая, и зовут ее Бим. Хозяина увезли в Москву на операцию, а водит ее теперь бабушка Степановна.У Анны Павловны глаза на лоб полезли: «Он же из рамок вон выскочил! Он же черт-те о чем думает. В тихом омуте…» Последнюю мысль она не стала додумывать дальше, так-как была педагогом, а просто, с сознанием долга, поставила двойку.
Я ЛЮБЛЮ ЖИВОТНЫХЕе зовут Бим. Она белая с черным ухом. Уши вислые. Хвост настоящий. Порода охотничья, не овчарка. Ласковая. Играл один раз, но какой-то дядька-зуда увел, дурной старикан и неподобный ни на что. Не кусается.
Мама и папа ее любить не могут, она чужая, с желтой табличкой на шее. За что люблю, не знаю, просто так. Кур, гусей, овцы, олени, мыши люблю, но мышей боюсь. Лося пока не видел, они в городе не живут. Корову доят, чтобы было молоко в магазинах и чтобы выполнялся план. («А ведь он дефективный!» – Подумала Анна Павловна.) Лося не доят потому, что в магазинах не бывает лосинового молока и оно никому не нужно. Животных любить надо, а собака – лучший друг человека. Я сочинил песенку сейчас:
И лось хорошо,
И олень хорошо,
И мышь хорошо,
А собака лучше.
Еще я заводил морских свинок, но мама сказала, они очень пахучие в квартире, нос зажимай, и отдала их чужой девочке. А Бима я все равно найду, пусть даже вы меня и не отпустите. Все равно найду, сказал найду и найду. Хоть вы Анна Павловна, мне все равно.
thelib.ru
29 ноября исполняется 110 лет со дня рождения автора трогательной истории о дружбе человека и собаки
Кто из нас в детстве не плакал, читая повесть воронежского писателя Гавриила Троепольского «Белый Бим Чёрное ухо»? Да и мало кого из взрослых оставит равнодушным эта история о дружбе и преданности, о добре и зле… 29 ноября исполняется 110 лет со дня рождения автора, пожалуй, самой трогательной повести о дружбе человека и собаки Гавриила Троепольского. «MOЁ! Online» вспоминает малоизвестные факты о повести «Белый Бим Чёрное ухо» и одноимённом фильме по произведению воронежского писателя.
1. Исследователи творчества Гавриила Троепольского считают, что прототипом Бима была охотничья собака писателя по кличке Лель. Повесть появилась практически сразу после того, как умер любимый пёс писателя.
2. Гавриил Троепольский не очень жаловал журналистов. Однако после успеха повести «Белый Бим Чёрное ухо», вышедшей в 1971 году, интервью писателю давать приходилось.
— Сначала я просто задумал такого героя — абсолютно искреннего и чистого, он должен был пройти по нашему обществу, по разным типам и персонажам, — рассказывал в одном из интервью Троепольский. — Но из этого ничего не выходило, получался какой-то ангел на земле... Потом пришла идея взять собаку. Мне хотелось, чтобы читатель, побыв некоторое время с моим Бимом, заглянул бы внутрь себя и стал добрее и чище. Ведь повесть не о собаке. Собака — лакмусовая бумажка.
Писатель говорил, что не ожидал такого успеха повести — не думал, что её поймёт сразу так много людей. И иногда Троепольский над этим успехом подшучивал. Когда повесть о Биме стала выходить во многих отечественных издательствах и за рубежом, он говорил: «Я сейчас на собачьем корму».
3. В 1975 году Троепольский получил Государственную премию СССР за повесть «Белый Бим Чёрное ухо». А в Италии в 1981 году Гавриилу Николаевичу вручили две премии: премию «Банкареллино» (лучшая книга года для детей) и награду от библиотеки для слепых города Монца.
4. С режиссёром фильма о Биме Станиславом Ростоцким у Троепольского едва не случился конфликт. Ещё за несколько лет до начала съёмок картины о Биме Ростоцкий дебютировал в фильме «Земля и люди». Причём сценарий для этого фильма создавался по сборнику рассказов Троепольского «Из записок агронома» без его ведома. Автор обиделся и написал на киностудию возмущённое письмо. Ростоцкому пришлось ехать объясняться в Острогожск, где тогда жил Гавриил Николаевич.
Станислав Ростоцкий потом вспоминал, как увидел во дворе здорового мужика, колющего дрова. Это и был Троепольский — он встретил Ростоцкого с топором в руках, о чём всегда вспоминал с юмором. Троепольский подружился с Ростоцким, а позже они вместе работали над фильмом «Белый Бим Чёрное ухо».
5. Двухсерийный фильм «Белый Бим Чёрное ухо» режиссёра Станислава Ростоцкого («Доживём до понедельника», «А зори здесь тихие»), снятый в Калуге, посмотрели более 20 млн зрителей во время первого проката. А в 1978 году картина была выдвинута на премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке» и стала обладателем главного приза на Международном кинофестивале в Карловых Варах.
6. В фильме снялись наши земляки — Римма Мануковская и Алексей Чернов, актёры Воронежского театра драмы им. Алексея Кольцова.
7. По сюжету повести Бим был шотландским сеттером необычного окраса. Но в фильме его роль исполнили английский сеттер Стёпа и его дублёр Денди. Тренировал собак известный кинолог Виктор Сомов. Он вспоминал, что самой сложной сценой был эпизод, когда хозяина Бима, которого сыграл Вячеслав Тихонов, забирают врачи скорой помощи. Сложность была в том, что собаки не умеют играть, было необходимо, чтобы Стёпа по-настоящему полюбил Вячеслава Тихонова, который играл хозяина Бима. Для этого Тихонову пришлось ходить со Стёпой-Бимом на охоту. Потом на какое-то время Тихонова с собакой разлучили, а момент встречи уже вошёл в фильм. Сцену репетировали без пса, потому что снимать нужно было с первого дубля, а когда всё было готово, Стёпу впустили, и он показал все свои собачьи чувства.
8. В колледжах США повесть «Белый Бим Чёрное ухо» входит в обязательную программу по литературе.
СПРАВКА «Ё!»
Гавриил Троепольский родился 29 ноября 1905 года в селе Ново-Спасское-на-Елани (сейчас Новоспасовка Грибановского района Воронежской области) в семье священника Николая Троепольского. В 1930 году главу семьи расстреляли.
Гавриил Троепольский работал сельским учителем, затем агрономом и селекционером. Первый рассказ писателя был опубликован в 1937 году под псевдонимом Т. Лирваг. После 1953 года, когда в мартовском номере журнала «Новый мир» были напечатаны его рассказы, он посвятил себя литературе и переселился в Воронеж. Большой успех и признание к Троепольскому пришли после выхода повести «Белый Бим Чёрное ухо» в 1971 году, когда писателю было 66 лет.
Троепольского не стало 30 июня 1995 года. Похоронен на Коминтерновском кладбище. На доме № 8 по улице Чайковского в 1996 году установлена мемориальная доска в память о Троепольском. В этом доме писатель жил с 1959 по 1995 год.
В Воронеже живут две дочери писателя. Однако, как и их отец, интервью они не дают, а советуют читать произведения Гавриила Николаевича тем, кто хочет узнать о нём.
ПЯТЬ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ГАВРИИЛА ТРОЕПОЛЬСКОГО, которые нужно прочитать
В материале использованы данные из книг «От великого до смешного. Гавриил Троепольский» Владимира Елецких, «Кудесник «Белого Бима». Воспоминания о Г.Н. Троепольском».
moe-online.ru
"Я за то, чтобы писать обо всём... Если писать только о добре, то для зла – это находка, блеск; если писать только о счастье, то люди перестанут видеть несчастных, не будут замечать". (Г. Троепольский)
"Когда собаки теряют надежду, они умирают естественно – тихо, без ропота, в страданиях, неизвестных миру…Нет на земле ни единого человека, который слышал бы, как умирает собака. Собаки умирают молча". (Г. Троепольский)
Троепольский Гавриил Николаевич (29.11.1905–30.06.1995) – прозаик, публицист, драматург, член Союза писателей (1954), лауреат Государственной премии СССР (1975), почётный гражданин Воронежа (1993), почётный доктор ВГУ (1993). Награждён орденами Трудового Красного знамени (1971, 1984), Дружбы народов (1981).
Родился в селе Новоспасское Козловской волости Борисоглебского уезда Тамбовской губернии (ныне Грибановский район Воронежской области) в семье священника Николая Семёновича Троепольского.
Писатель Г.Н. Троепольский в детстве с отцом. Начало XX в.
Гавриила назвали в честь деда по матери Елены Гавриловны. Всего детей в семье было шестеро. По обстоятельствам времени Гавриилу Троепольскому пришлось учиться в четырёх средних учебных заведениях. Начинал в Новохопёрской гимназии, продолжал в школе второй ступени села Новогольское Новохопёрского уезда Воронежской губернии у знаменитого учителя Григория Романовича Ширмы. Г. Н. Троепольский впоследствии вспоминал: «Я вряд ли стал бы писателем, если бы не встретил в жизни Григория Романовича. Он научил нас думать над прочитанным. Под его руководством мы основательно познакомились с сочинениями русских классиков. Помогло и то, что в школе имелась превосходная библиотека».
После закрытия школы в селе Новогольском, Гавриил Троепольский окончил последний класс в Новохопёрске. Затем он поступает в среднее сельскохозяйственное училище (село Алешки Борисоглебского уезда).
После окончания училища (1924) Троепольский работал учителем недалеко от родных мест – в сёлах Питим и Махровка. Начало учительства по времени совпадает с первыми литературными опытами. Он постоянно вёл записи – тут и охотничьи заметки и отдельные зарисовки повседневного крестьянского быта.
В самом конце двадцатых годов в село Махровка приехал Н. Никандров, к тому времени имевший большой литературный опыт, он печатался ещё до революции. Гавриил Николаевич говорил: «Это был первый в моей жизни литератор-профессионал, с которым мне довелось познакомиться и поговорить. Ему-то и показал я свои первые рассказы. Н. Никандров сказал: «Для столичной печати это вряд ли годится, но – пишите обязательно».
С 1931 г. Гавриил Троепольский перешёл на агрономическую работу, сначала младшим научным сотрудником, а затем заведующим Алешковским опорным пунктом Воронежской областной опытной станции. С 1937 г. по 1954 г. заведовал государственным сортоиспытательным участком по зерновым культурам в г. Острогожске, занимался селекцией проса. Один из выведенных им сортов был районирован в Центрально-Чернозёмной зоне («Острогожское-9»). Публиковался в журнале «Селекция и семеноводство».
Г. Троепольский прожил в Острогожске более 20 лет. В эти годы он часто посещал занятия литературной группы при редакции районной газеты «Новая жизнь», общался с сотрудниками газеты, в том числе с поэтом Василием Кубанёвым.
Г. Троепольский начал печататься в 1937 г. Его первый рассказ «Дедушка», подписанный псевдонимом «Т. Лирваг», был напечатан в альманахе «Литературный Воронеж» (1938, № 1).
В 1953–1954 гг. в жуpнале «Новый миp» опубликован цикл сатирических рассказов «Из записок агpонома», вошедших в дальнейшем в сборник «Прохор XVII и другие». Несмотря на то, что Воронежский обком партии признал записки «очернительскими» и «злопыхательскими», А. Т. Твардовский поддержал автора, и с тех пор едва ли не все произведения Троепольского 1950–60-х (повести, рассказы, очерки, статьи) впервые увидели свет на страницах «Нового мира». Писателей соединяла настоящая дружба, окрепшая с годами. Всю свою жизнь Троепольский был благодарен А. Т. Твардовскому за активное участие в его творческой судьбе. Он часто ездил к Твардовскому в гости, обсуждал с ним свои новые замыслы и получал от него дополнительную творческую энергию. После смерти поэта Троепольский нередко навещал его семью.
«Записки агронома» принесли автору всесоюзную известность. На их основе был написан киносценаpий «Земля и люди», по котоpому режиссёром С. Ростоцким был снят одноимённый фильм, вышедший в свет в 1956 г.
В пpоизведениях Г. Н. Тpоепольского, зачастую постpоенных на документальной основе и лично пеpежитом опыте, оpганично соединяются очеpковость и лиpизм, здpавый смысл и гpажданский пафос.
Широкий отклик общественности вызвали публицистические очерки «О реках, почвах и прочем», с трудом продвинутые А. Твардовским в печать (Новый мир, 1965, № 1). Гавриил Николаевич исколесил на своём стареньком «москвиче» все области Центрального Черноземья, собрал огромный материал в защиту окружающей природы.
Во второй половине 1950-х гг. Троепольский получил признание как один из лучших представителей очерково-публицистической прозы на сельскохозяйственные темы.
С 1959 г. Г. Троепольский жил в Воронеже.
В 1958 году издана сатирическая повесть «Кандидат наук». Затем вышла в свет повесть «В камышах» (1963), возрождающая интеpес к миpу отдельного человека. Повесть положительно отмечена критикой. Роман «Чеpнозём» посвящён тpагическому пеpиоду коллективизации (1958–1961, книги 1–2).
На 66-м году жизни Г. Н.Троепольский опубликовал произведение, принёсшее ему мировую славу, – повесть «Белый Бим Чёрное ухо» (1971), которую посвятил А. Т. Твардовскому.
О создании «Белого Бима Чёрного уха» писатель рассказывал публицисту Анатолию Свиридову: «Первым читателем повести «Белый Бим Чёрное ухо» был Александр Трифонович Твардовский, которому ещё при его жизни и с его согласия она была посвящена. И она была бы напечатана в его журнале, но в 1970 г. его освободили от должности главного редактора. И я тогда отдал печатать повесть в журнале «Наш современник». Честно говоря, я не ожидал такого оглушительного успеха. Его поняли и приняли миллионы людей. «Бим» написан совсем в другом тоне и иной манере, чем все мои предыдущие книги. Каждый замысел приходит не вдруг, иногда это результат целой жизни, результат раздумий... Хотелось, чтобы читатель, побыв некоторое время с моим Бимом, заглянул бы внутрь себя и стал добрее и чище. Эта повесть потребовала шести лет работы. Сначала я задумал «Идеального человека» – героя абсолютно искреннего и чистого. Он должен был пройти по жизни, встретиться с разными типами и персонажами. Но из этого ничего не выходило, получалось надуманная фигура, какой-то ангел во плоти. Потом явилась мысль – завязать сюжет вокруг истории Бима. И повесть выстроилась».
Повесть переведена на десятки языков мира. В 1975 г. она была удостоена Государственной премии СССР, итальянских премий: Монца, присуждаемой лучшим книгам для слепых детей, и Бонкареллино, награждена дипломом и золотой медалью флорентийского Фонда Леонардо да Винчи.
По повести был снят кинофильм (1977, pежиссёp С. Ростоцкий). Фильм был удостоен Ленинской премии, Главной премии на фестивале в Карловых Варах и номинирован на премию «Оскар» (1978). Во время первого проката фильм посмотрели более 20 миллионов зрителей. В главных ролях были актёры: Вячеслав Тихонов, Валентина Владимирова, Михаил Дадыко, Иван Рыжов, Ирина Шевчук, Михаил Зимин, Геннадий Кочкожаров, Римма Мануковская. Фильм Ростоцкого продолжает пользоваться неизменным спросом в видеотеках, его часто демонстрируют на уроках литературы.
Радиофонд России располагает документальной записью выступления писателя о работе над повестью. В 1971 г. на радио был поставлен радиоспектакль «Белый Бим Чёрное ухо» с участием артистов А. Попова, В. Хохрякова, З. Бокаревой, Л. Соколовой, И. Потоцкой. Есть запись радиопрограммы «Мастера советской прозы. Гавриил Троепольский», где звучат выступления писателя В. Попова, литературоведа, критика В. Лакшина.
По мотивам повести «Белый Бим Чёрное ухо» в Воронежском государственном театре кукол «Шут» с успехом идёт спектакль, поставленный заслуженным деятелем искусств России Романом Виндерманом (Томск).
В 1976–1987 гг. Г. Н. Троепольский входил в редколлегию журнала «Наш современник», был членом правления Союза писателей СССР с 1967 г. и Союза писателей РСФСР с 1975 г.
В издательстве «Современник» издано собрание сочинений Г. Н. Троепольского в 4-х томах (Москва, 1987), однако 4-й том так и не вышел, куда планировалось включить критические работы, публицистические статьи, очерки, фельетоны писателя.
Гавриил Николаевич Троепольский умер 30 июня 1995 г. в Воронеже. Похоронен на Аллее Славы мемориального Коминтерновского кладбища.
В его честь названы улицы в Острогожске и в Воронеже (1995 г., жилой массив Подгоpное Коминтеpновского pайона). Мемориальные доски Г. Н. Троепольскому установлены на домах, где он жил: в Острогожске и Воронеже, здании бывшей начальной школы села Махровка Борисоглебского городского округа.
На площадке перед Театром кукол установлен памятник литературному герою – «Белому Биму Чёрное ухо». В 2005 г. в Воронеже и области широко отметили 100-летие писателя. Воронежской детской библиотеке № 32 присвоено имя Г. Н. Троепольского (2005). Писателю посвящены стихи воронежских поэтов А. Ионкина, С. Никулина.
Колоритная фигура Троепольского была привлекательной и для художников. Известный мастер гравюры Масабих Ахунов подарил его портрет в воронежское отделение Союза писателей России, художник Иван Лопатин нарисовал портрет знаменитого писателя для галереи почётных граждан Воронежа, воронежский художник Виктор Митин написал портрет писателя маслом.
Почётные граждане Воронежа:
В.П. Криворучко,
Г.Н. Троепольский,
А.Д. Конопатов. 1993 г.
Начало 1990-х гг.
Писатели Г. Н. Троепольский и Е.П. Дубровин
Писатели Г.Н. Троепольский, В.М. Песков
http://lk.vrnlib.ru/?p=persons&id=78
http://rushkolnik.ru/docs/235/index-1568226.html
samsud.ru
Изложения О Биме из кн. «Белый Бим Черное Ухо» (Троепольский) Бим долго бежал. И наконец, еле переводя дух, пал между рельсами, вытянув все четыре лапы, задыхаясь и тихонько скуля. Надежды не оставалось никакой. Не хотелось никуда идти, да он и не смог бы, ничего не хотелось, даже жить не хотелось. Когда собаки теряют надежду, они умирают естественно — тихо, без ропота, в страданиях, неизвестных миру. Не дело Бима и не в его способностях понять, что если бы не было надежды совсем, ни одной капли на земле, то все люди тоже умерли бы от отчаяния. Для Бима все было проще: очень больно внутри, а друга нет, и все тут. Нет на земле ни единого человека, который слышал бы, как умирает собака. Собаки умирают молча. Ах, если бы Биму сейчас несколько глотков воды! А так, наверно, он не встал бы никогда, если бы.. . Подошла женщина. Сильная, большая женщина. Видимо, она сперва подумала, что Бим уже мертв, — наклонилась над ним, став на колени, и прислушалась: Бим еще дышал. Он настолько ослабел со времени прощания с другом, что ему, конечно, нельзя было устраивать такой прогон, какой он совершил за поездом, — это безрассудно. Но разве имеет значение в таких случаях разум, даже у человека! Женщина взяла в ладони голову Бима и приподняла: — Что с тобой, собачка? Ты что, Черное ухо? За кем же ты так бежал, горемыка? У этой грубоватой на вид женщины был теплый и спокойный голос. Она спустилась под откос, принесла в брезентовой рукавице воды, снова приподняла голову Бима и поднесла рукавицу, смочив ему нос. Бим лизнул воду. Потом, в бессилии закачав головой, вытянул шею, лизнул еще раз. И стал лакать. Женщина гладила его по спине. Она поняла все: кто-то любимый уехал навсегда, а это страшно, тяжко до жути — провожать навсегда, это все равно что хоронить живого. Она каялась Биму: — Я вот — тоже.. . И отца, и мужа провожала на войну.. . Видишь, Черное ухо, старая стала.. . а все не забуду.. . Я тоже бежала за поездом.. . и тоже упала.. . и просил а себе смерти.. . Пей, мой хороший, пей, горемыка.. . Бим выпил из рукавицы почти всю воду. Теперь он посмотрел женщине в глаза и сразу же поверил: хороший человек. И лизал, лизал ее грубые, в трещинах, руки, слизывая капельки, падающие из глаз. Так второй раз в жизни Бим узнал вкус слез человека: первый раз — горошинки хозяина, теперь вот — эти, прозрачные, блестящие на солнышке, густо просоленные неизбывным горем. Женщина взяла его на руки и снесла с полотна дороги под откос: — Лежи, Черное ухо. Лежи. Я приду, — и пошла туда, где несколько женщин копались на путях. Бим смотрел ей вслед мутными глазами. Но потом с огромным усилием приподнялся и, шатаясь, медленно побрел за нею. Та оглянулась, подождала его. Он приплелся и лег перед нею. — Хозяин бросил? — спросила она. — Уехал? Бим вздохнул. И она поняла. (444 слова) (Г. Н. Троепольский. Белый Бим Черное Ухо)
прочитай! очень интересно!
Хозяин умер, а собака его ждёт. Американские боевики смотреть меньше надо
«Белый Бим Черное Ухо» (Троепольский) Бим долго бежал. И наконец, еле переводя дух, пал между рельсами, вытянув все четыре лапы, задыхаясь и тихонько скуля. Надежды не оставалось никакой. Не хотелось никуда идти, да он и не смог бы, ничего не хотелось, даже жить не хотелось. Когда собаки теряют надежду, они умирают естественно — тихо, без ропота, в страданиях, неизвестных миру. Не дело Бима и не в его способностях понять, что если бы не было надежды совсем, ни одной капли на земле, то все люди тоже умерли бы от отчаяния. Для Бима все было проще: очень больно внутри, а друга нет, и все тут. Нет на земле ни единого человека, который слышал бы, как умирает собака. Собаки умирают молча. Ах, если бы Биму сейчас несколько глотков воды! А так, наверно, он не встал бы никогда, если бы.. . Подошла женщина. Сильная, большая женщина. Видимо, она сперва подумала, что Бим уже мертв, — наклонилась над ним, став на колени, и прислушалась: Бим еще дышал. Он настолько ослабел со времени прощания с другом, что ему, конечно, нельзя было устраивать такой прогон, какой он совершил за поездом, — это безрассудно. Но разве имеет значение в таких случаях разум, даже у человека! Женщина взяла в ладони голову Бима и приподняла: — Что с тобой, собачка? Ты что, Черное ухо? За кем же ты так бежал, горемыка? У этой грубоватой на вид женщины был теплый и спокойный голос. Она спустилась под откос, принесла в брезентовой рукавице воды, снова приподняла голову Бима и поднесла рукавицу, смочив ему нос. Бим лизнул воду. Потом, в бессилии закачав головой, вытянул шею, лизнул еще раз. И стал лакать. Женщина гладила его по спине. Она поняла все: кто-то любимый уехал навсегда, а это страшно, тяжко до жути — провожать навсегда, это все равно что хоронить живого. Она каялась Биму: — Я вот — тоже.. . И отца, и мужа провожала на войну.. . Видишь, Черное ухо, старая стала.. . а все не забуду.. . Я тоже бежала за поездом.. . и тоже упала.. . и просил а себе смерти.. . Пей, мой хороший, пей, горемыка.. . Бим выпил из рукавицы почти всю воду. Теперь он посмотрел женщине в глаза и сразу же поверил: хороший человек. И лизал, лизал ее грубые, в трещинах, руки, слизывая капельки, падающие из глаз. Так второй раз в жизни Бим узнал вкус слез человека: первый раз — горошинки хозяина, теперь вот — эти, прозрачные, блестящие на солнышке, густо просоленные неизбывным горем. Женщина взяла его на руки и снесла с полотна дороги под откос: — Лежи, Черное ухо. Лежи. Я приду, — и пошла туда, где несколько женщин копались на путях. Бим смотрел ей вслед мутными глазами. Но потом с огромным усилием приподнялся и, шатаясь, медленно побрел за нею. Та оглянулась, подождала его. Он приплелся и лег перед нею. — Хозяин бросил? — спросила она. — Уехал? Бим вздохнул. И она поняла. (444 слова) (Г. Н. Троепольский. Белый Бим Черное Ухо)
Слышь,, краткое содержание тебя не спасет,, это преживать надо,,, вот только тогда будет толк,,
Народ е несите шнягу Кароч бима воспитал иван иваныч потом он попал а больницу ним убежал его искать х)
Охотничий пёс, которого в будущем назвали Бимом, начинал свою жизнь совсем не гладко. Ещё только в возрасте одного месяца его отдали незнакомому человеку - Иван Ивановичу. У Бима был необычный окрас-сам белый, а ухо чёрное, из-за чего другие сеттеры не признавали его. Но Бим не переживал по этому поводу. Для него главным были глубокая любовь и верная преданность со своим хозяином, которая и связывала их. И всё бы было хорошо, если бы однажды Иван Иванович не попал в больницу. С этого момента у Бима началась очень не простая жизнь. Скука от расставания была для Бима невыносимой, и он решил на решающий шаг – пойти в одиночку на поиски любимого хозяина. Куда только не попадал Бим, когда искал хозяина. И к злым людям, которые держали его на цепи, и просто к хулиганам. Свои раны, полученные от злых людей, Бим залечивал в лесу, отыскивая необходимую ему траву. После всех блужданий он, наконец, попадает снова в свой город. А в городе его ещё и поймала служба отлова бродячих собак, которая посадила его в железный фургон. В то время, когда пёс искал своего хозяина, Ивана Ивановича выписали из больницы, и тот начал искать своего верного пса. Но, к сожалению, когда Иван Иванович уже нашёл Бима, который всю ночь пытался выбраться из железного фургона, царапая его своими когтями, уже было поздно… Бим был мёртв.
touch.otvet.mail.ru
Изложения О Биме из кн. «Белый Бим Черное Ухо» (Троепольский) Бим долго бежал. И наконец, еле переводя дух, пал между рельсами, вытянув все четыре лапы, задыхаясь и тихонько скуля. Надежды не оставалось никакой. Не хотелось никуда идти, да он и не смог бы, ничего не хотелось, даже жить не хотелось. Когда собаки теряют надежду, они умирают естественно — тихо, без ропота, в страданиях, неизвестных миру. Не дело Бима и не в его способностях понять, что если бы не было надежды совсем, ни одной капли на земле, то все люди тоже умерли бы от отчаяния. Для Бима все было проще: очень больно внутри, а друга нет, и все тут. Нет на земле ни единого человека, который слышал бы, как умирает собака. Собаки умирают молча. Ах, если бы Биму сейчас несколько глотков воды! А так, наверно, он не встал бы никогда, если бы.. . Подошла женщина. Сильная, большая женщина. Видимо, она сперва подумала, что Бим уже мертв, — наклонилась над ним, став на колени, и прислушалась: Бим еще дышал. Он настолько ослабел со времени прощания с другом, что ему, конечно, нельзя было устраивать такой прогон, какой он совершил за поездом, — это безрассудно. Но разве имеет значение в таких случаях разум, даже у человека! Женщина взяла в ладони голову Бима и приподняла: — Что с тобой, собачка? Ты что, Черное ухо? За кем же ты так бежал, горемыка? У этой грубоватой на вид женщины был теплый и спокойный голос. Она спустилась под откос, принесла в брезентовой рукавице воды, снова приподняла голову Бима и поднесла рукавицу, смочив ему нос. Бим лизнул воду. Потом, в бессилии закачав головой, вытянул шею, лизнул еще раз. И стал лакать. Женщина гладила его по спине. Она поняла все: кто-то любимый уехал навсегда, а это страшно, тяжко до жути — провожать навсегда, это все равно что хоронить живого. Она каялась Биму: — Я вот — тоже.. . И отца, и мужа провожала на войну.. . Видишь, Черное ухо, старая стала.. . а все не забуду.. . Я тоже бежала за поездом.. . и тоже упала.. . и просил а себе смерти.. . Пей, мой хороший, пей, горемыка.. . Бим выпил из рукавицы почти всю воду. Теперь он посмотрел женщине в глаза и сразу же поверил: хороший человек. И лизал, лизал ее грубые, в трещинах, руки, слизывая капельки, падающие из глаз. Так второй раз в жизни Бим узнал вкус слез человека: первый раз — горошинки хозяина, теперь вот — эти, прозрачные, блестящие на солнышке, густо просоленные неизбывным горем. Женщина взяла его на руки и снесла с полотна дороги под откос: — Лежи, Черное ухо. Лежи. Я приду, — и пошла туда, где несколько женщин копались на путях. Бим смотрел ей вслед мутными глазами. Но потом с огромным усилием приподнялся и, шатаясь, медленно побрел за нею. Та оглянулась, подождала его. Он приплелся и лег перед нею. — Хозяин бросил? — спросила она. — Уехал? Бим вздохнул. И она поняла. (444 слова) (Г. Н. Троепольский. Белый Бим Черное Ухо)
«Белый Бим Чёрное ухо» - это книга не просто о верном и до конца жизни преданном сеттере Биме, но и о злых и добрых людях, а также о взаимопонимании «двух миров» : человека и природы. Главным героем этой книги является охотничий пёс Бим. Он начинал свою жизнь не очень сладко. Ещё месячным щенком был отдан чужому и незнакомому человеку – его хозяину Иван Иванычу. Из-за необычного для его породы окраса Бим стал изгоем среди сородичей – охотничьих сеттеров. Но дружелюбный пёс не унывал, ведь главным для него было лишь то, что он рядом с другом-хозяином. Но жизнь сложная штука, никогда не знаешь, в какую сторону она повернёт тебя, что будет завтра, и что ещё придется пережить на этом опасном жизненном пути. О своём будущем не знал и Бим, он даже думать не хотел о завтрашнем дне, ведь пёс так весело и интересно прожил вот уже три года с ласковым Иван Иванычем. Но пошатнувшееся после войны здоровье пожилого хозяина требовало скорого лечения, и вскоре милому другу Бима пришлось расстаться со своим питомцем. Жаль, что собака не могла понять смысла прощальных слов человека. Пёс не знал, куда уехал его добрый друг, ему оставалось только ждать и ждать… Скука от расставания была для Бима невыносимой, и он решил на решающий шаг – пойти в одиночку на поиски любимого хозяина. И именно в этом опасном путешествии пёс узнал горькую правду жизни, что на свете бывают не только хорошие люди, но и, к сожалению плохие, такие как Тётка, Серый, Клим и другие. Но мир не без добрых людей. Степановна, Люся, Толик, Даша, Хрисан Андреевич, Петровна, Алёша – это те добрые и отзывчивые люди, которые в чём-то помогли Биму на его трудном пути к дорогому другу, но они не смогли найти хозяина собаки, а Бим до последнего вздоха продолжал искать Иван Иваныча… В свои последние минуты жизни пёс царапался в дверь железного фургона, в последнюю дверь долго-долго. Царапался до последнего дыхания. И как мало он просил! Свободы и доверия – больше ничего. Бим погиб… Совершенно безнаказанно, ни за что… Гавриилом Николаевичем Троепольским в своей повести не только призывает людей к защите природы, но и поднимает философские темы через мир познания собаки. Например, о деньгах и человеческой жадности: «… иные люди могут продать честь, верность и сердце. Благо собаке, не знающей этого!» . Также людской жестокости: «Трижды выстрелил… Может быть, злой человек ранил того красавца дятла и добил его двумя зарядами…» . Последние слова глубоко запали мне в душу… Ведь действительно в нашем современном мире огромное количество жестокости, от неё Иван Иванывич ищет спасение в тихом лесу – это место, наверное, где природу ещё не испортил человек. А нам где искать спасение? Я думаю, что в самих себе, в своих сердцах. Пока мы не поймём важность и значимость природы в жизни человека, мы не сможем относиться ко всему живому также как и к себе, к родителям, к другу… относится с искренней любовью и преданностью. В заключение своего отзыва хочу сказать, что «Белый Бим Чёрное ухо» - это далеко не единственное произведение о природе, учащее человека любить, охранять и уважать окружающую среду, ведь природа – это частичка нас самих, нашей души, это Родина и её надо любить всем сердцем!
Привет! Вот прочитай сочинение школьницы, немного наивное по-детски ... Мы с классом читали книгу «Белый Бим Черное ухо» . В этой книге рассказывается про трагическую судьбу главного героя – Бима. Бим – это собака, у которой ухо черное, а сам он – белый. Порода у него – ирландский сеттер. У него был хозяин – Иван Иванович. Однажды Ивана Ивановича забрали в больницу, и Биму он сказал: «Ждать! » Но Бим не мог ждать и в первую же прогулку пошел искать хозяина. Он ходил везде, за каждый угол, но нигде не находил Ивана Ивановича. С этого все скитания Бима и начались. В начале он подошел к двери больницы, его оттуда прогнали. Потом к нему подошел серый дядька, снял с него ошейник и побил ногами. Позже он вышел за пределы города и попал в деревню к Алеше и Христиану Андреевичу. К ним пришел жестокий охотник Клим, который сказал: «Давай, я буду ходить на охоту с Черноухом, а ты мне за это денег давать будешь? » И Христиан Андреевич согласился. Клим с Бимом пошли на охоту .Ну, да ладно, вернемся к Климу и Биму. Клим не знал, какие команды ему надо давать, он рассердился и своим сапожищем со всей дури ударил Бима в грудь. Бим с трудом добрался до города, и там он встретил свою смерть. Он доплелся до своей двери, и там его встретила козлиха – тетка, нет, я не знаю! Она просто ослиха – тетека! Ну, в общем, ладно. К тетке подъехал фургон. Дядька вылез из него и спросил: «Ваша собака? » Она ответила, что это ее собака, но она взбесилась, и дядька забрал Бима. Ивану Ивановичу не хватило дня. Его выписали из больницы, а Бим уже умер. Бим не умер просто так, он оставил следы на земле. Он сдружил Толю и Алешу, Иван Иванович не остался один: он подружился с мальчиками и семьей Алеши. Даже недруги Бима полюбили собак и поняли, что были не правы. Бим не может умереть просто так. О нем ведь будут помнить все! А о других, например, о тетке, - нет.
Посмотри фильм "Белый Бим" Чёрное ухо. И там всё сказано
Привет! Вот прочитай сочинение школьницы, немного наивное по-детски ... Мы с классом читали книгу «Белый Бим Черное ухо» . В этой книге рассказывается про трагическую судьбу главного героя – Бима. Бим – это собака, у которой ухо черное, а сам он – белый. Порода у него – ирландский сеттер. У него был хозяин – Иван Иванович. Однажды Ивана Ивановича забрали в больницу, и Биму он сказал: «Ждать! » Но Бим не мог ждать и в первую же прогулку пошел искать хозяина. Он ходил везде, за каждый угол, но нигде не находил Ивана Ивановича. С этого все скитания Бима и начались. В начале он подошел к двери больницы, его оттуда прогнали. Потом к нему подошел серый дядька, снял с него ошейник и побил ногами. Позже он вышел за пределы города и попал в деревню к Алеше и Христиану Андреевичу. К ним пришел жестокий охотник Клим, который сказал: «Давай, я буду ходить на охоту с Черноухом, а ты мне за это денег давать будешь? » И Христиан Андреевич согласился. Клим с Бимом пошли на охоту .Ну, да ладно, вернемся к Климу и Биму. Клим не знал, какие команды ему надо давать, он рассердился и своим сапожищем со всей дури ударил Бима в грудь. Бим с трудом добрался до города, и там он встретил свою смерть. Он доплелся до своей двери, и там его встретила козлиха – тетка, нет, я не знаю! Она просто ослиха – тетека! Ну, в общем, ладно. К тетке подъехал фургон. Дядька вылез из него и спросил: «Ваша собака? » Она ответила, что это ее собака, но она взбесилась, и дядька забрал Бима. Ивану Ивановичу не хватило дня. Его выписали из больницы, а Бим уже умер. Бим не умер просто так, он оставил следы на земле. Он сдружил Толю и Алешу, Иван Иванович не остался один: он подружился с мальчиками и семьей Алеши. Даже недруги Бима полюбили собак и поняли, что были не правы. Бим не может умереть просто так. О нем ведь будут помнить все! А о других, например, о тетке, - нет.
подскажите мне пожалуйста мне нужно сочинение об отношении тётки и Ивана Ивановича к Биму очень срочно!!!!
не читайте лучший ответ она пол рассказа срезала!!!!
Привет! Вот прочитай сочинение школьницы, немного наивное по-детски ... Мы с классом читали книгу «Белый Бим Черное ухо» . В этой книге рассказывается про трагическую судьбу главного героя – Бима. Бим – это собака, у которой ухо черное, а сам он – белый. Порода у него – ирландский сеттер. У него был хозяин – Иван Иванович. Однажды Ивана Ивановича забрали в больницу, и Биму он сказал: «Ждать! » Но Бим не мог ждать и в первую же прогулку пошел искать хозяина. Он ходил везде, за каждый угол, но нигде не находил Ивана Ивановича. С этого все скитания Бима и начались. В начале он подошел к двери больницы, его оттуда прогнали. Потом к нему подошел серый дядька, снял с него ошейник и побил ногами. Позже он вышел за пределы города и попал в деревню к Алеше и Христиану Андреевичу. К ним пришел жестокий охотник Клим, который сказал: «Давай, я буду ходить на охоту с Черноухом, а ты мне за это денег давать будешь? » И Христиан Андреевич согласился. Клим с Бимом пошли на охоту .Ну, да ладно, вернемся к Климу и Биму. Клим не знал, какие команды ему надо давать, он рассердился и своим сапожищем со всей дури ударил Бима в грудь. Бим с трудом добрался до города, и там он встретил свою смерть. Он доплелся до своей двери, и там его встретила козлиха – тетка, нет, я не знаю! Она просто ослиха – тетека! Ну, в общем, ладно. К тетке подъехал фургон. Дядька вылез из него и спросил: «Ваша собака? » Она ответила, что это ее собака, но она взбесилась, и дядька забрал Бима. Ивану Ивановичу не хватило дня. Его выписали из больницы, а Бим уже умер. Бим не умер просто так, он оставил следы на земле. Он сдружил Толю и Алешу, Иван Иванович не остался один: он подружился с мальчиками и семьей Алеши. Даже недруги Бима полюбили собак и поняли, что были не правы. Бим не может умереть просто так. О нем ведь будут помнить все! А о других, например, о тетке, - нет.
Вам не стыдно? Такое произведение - в сокращение. А детям своим тоже будите Колобка в сокращение читать?
Белый Бим черное ухо -это о собаке, которая была очень верна своему хозяину. Совсем маленьким щенком был взят будущим хозяином. (Р. S- если я не ошибаюсь, звали его Иван Иванович). Глубокая любовь и верная преданность связали их. И всё бы было хорошо, если бы однажды Иван Иванович не попал в больницу. С этого момента у Бима началась очень не простая жизнь. В поисках своего хозяина куда только не попадал Бим. И к злым людям, которые держали его на цепи, и просто к хулиганам. Свои раны, полученные от злых людей, Бим залечивал в лесу, отыскивая необходимую ему траву. После всех мытарств он, наконец, попадает снова в свой город. Так надо же было такому случится, что он попал к отловщикам собак, которые закрыли его в своей машине. А двери в той машине были железные. А тем временем Иван Иваныч, уже вышедший из больницы, тоже занимался поиском Бима. И, казалось бы, что вот-вот они должны встретиться! Иван Иваныч узнал, что Бима забрали отловщики собак, и он побежал в эту организацию, он упросил, чтобы ему рарешили посмотреть привезённых накануне собак. Ему открыли двери машины, но, к сожалению, Бим, который всю ночь пытался открыть, отгрызть эту несчастную дверь, лапами раздирая железо, желая вырваться на свободу, чтобы продолжить поиски своего хозяина, но он был уже мёртв.
Родителями Бима были породистые шотландские сеттеры с длиннейшей родословной, но щенок родился «бракованным». Правильный сеттер «должен быть обязательно чёрный, с блестящим синеватым отливом — цвета воронова крыла, и обязательно с чётко отграниченными яркими отметинами, рыже-красными подпалинами». У Бима же иссине-чёрными были только одно ухо и задняя нога, остальная шёрстка — мягкого желтовато-рыжего окраса. Заводчик хотел утопить неудачного щенка, но Иван Иваныч взял его себе и выкормил из соски. Писатель Иван Иваныч жил один. Жена его давно умерла, и он часто разговаривал с её портретом. Для Бима он был самым важным человеком в мире — хозяином. Щенок рос очень умным и интеллигентным. Хозяин часто вывозил его за город, на луг или в лес. В первый раз Бим почуял перепела, когда ему исполнился год. «К двум годам Бим стал отличной охотничьей собакой, доверчивой и честной. Он знал уже около ста слов, относящихся к охоте и дому». Он чувствовал настроение хозяина и по глазам мог определить, как тот относится к новому человеку. На врага Бим мог зарычать, но никогда никого не кусал. Со своим первым врагом Бим встретился на третью осень жизни. Это была тётка «небольшого роста, визгливенькая и жирная». Она целые дни просиживала на скамейке у подъезда вместе с другими «свободными женщинами». Однажды пёс от «избытка чувств ‹…› к человечеству» лизнул ей руку. Тётка завизжала на весь двор, испугав Бима, и написала жалобу председателю домкома о том, что пёс её укусил. Когда председатель пришёл к Ивану Иванычу, они с Бимом собирались на первую в сезоне охоту. Хозяин продемонстрировал все команды, какие умел выполнять пёс. Бим очень элегантно подал лапу председателю, но поздороваться с тёткой отказался наотрез. При виде «свободной советской женщины» собака забилась в самый дальний угол и не послушалась хозяина, чего с ней никогда не бывало. Председатель понял, что Бим боится тётку, и больше не стал её слушать. Тётка же сочла себя оскорблённой и стала врагом Бима. Биму пошёл уже четвёртый год, когда под сердцем Ивана Иваныча зашевелился осколок, ещё с войны сидевший под сердцем. Однажды вечером соседка, старушка Степановна, вызвала скорую и хозяина увезли. Бима он оставил на попечение соседки. Пока длилась болезнь хозяина, пёс гулял сам, а возвращаясь домой, царапал в дверь лапами. Утром, в отсутствие хозяина, он отказался есть и соседка выпустила его со словами: «Пойди, поищи чего-нибудь». Бим понял это по своему: иди, поищи хозяина. Пёс бросился по следу, который привёл его прямо к больнице скорой помощи. Бим культурно поцарапался в дверь, но внутрь его не пустили. К этой двери Бим приходил несколько раз, но хозяин всё не появлялся. Пёс начал просто ходить по улицам, надеясь, что рано или поздно натолкнётся на любимого хозяина. За это время он понял, что не все люди добрые, и научился отличать добрых людей от злых. Однажды на улице Бима увидела тётка и устроила скандал. Какой-то студент и девушка Даша заступились за пса, а милиционер по номеру на ошейнике узнал адрес Бима. Так пёс, сопровождаемый Дашей, снова попал домой. Даша познакомилась со старушкой Степановной, которая рассказала девушке, что Ивана Иваныча увезли в Москву, делать сложную операцию. Даша прикрепила на ошейник пса латунную пластинку с надписью: «Зовут его Бим. Он ждёт хозяина. Хорошо знает свой дом. Живёт в квартире. Не обижайте его, люди». Есть пёс отказался. На следующий день Бима снова потянуло на поиски хозяина. Во время своих скитаний по городу пёс познакомился с компанией детей, среди которых был мальчик Толик, который сумел его накормить. «Бим и раньше относился к детям особо, а теперь он окончательно уверился, что маленькие люди все хорошие, а большие бывают разные». В это время к детям подошёл дядька в серой одежде. Он увидел табличку на ошейнике Бима и заявил р
touch.otvet.mail.ru
МБОУ «Больше-Машляковская средняя общеобразовательная школа»
Исследовательская работа
Комплексный анализ повести Г.Н. Троепольского
«Белый Бим Чёрное ухо»
Куликова Аида , 6 класс
Руководитель: учитель русского языка
и литературы Степанова Л. А.
Комплексный анализ повести Г.Н. Троепольского
«Белый Бим Чёрное ухо»
Объект исследования:
Повесть «Белый Бим Чёрное ухо»
Предмет исследования:
Герои повести
Цель:
Изучить повесть «Белый Бим Чёрное ухо», рассмотреть взаимоотношения между людьми и «братьями нашими меньшими».
Практическая значимость исследования: данный материал может являться настольной книгой для кинологов.
Повесть «Белый Бим Чёрное ухо»Троепольский посвятил редактору журнала «Новый свет» Александру Твардовскому. Твардовский как-то сказал Г.Троепольскому: «Ты же охотник! Вот и напиши что-нибудь об охоте!» Так и появилась эта повесть.
«Если писать только о доброте, то для зла - это находка, блеск. Если писать только о счастье, то люди перестанут видеть несчастных и в конце концов не будут их замечать. Если писать только о серьезно-печальном, то люди перестанут смеяться над безобразным..."
Г.Н.Троепольский писал: «В моей книге единственная цель- говорить о доброте, доверии, искренности».
Прототипом Бима была охотничья собака писателя по кличке Лель. Повесть появилась практически сразу после того, как умер любимый пёс писателя.
«Белый Бим Чёрное ухо» не просто о верном и до конца жизни преданном сеттере Биме, но и о злых, о добрых людях, а также о взаимоотношении «двух миров»: человека и природы.
Человек и природа. Много веков существовали они в неразрывном, гармоническом единстве. Человек ощущал себя частью природы, его благодарным сыном.
Данная тема была выбрана мной не случайно.История собаки тронула меня до глубины души. В финале повести слёзы на глаза наворачиваются. Ведь проблема взаимоотношения человека и природы актуальна всегда. Мне кажется, Г. Троепольский не только призывает людей к защите природы, но и рассматривает философские темы показывая отношения человека во взаимосвязи с миром природы.
Г. Троепольский в своём произведении рассказывает о природе как оживом существе: «Ветки слегка шумели от легкого ветра, жидко и голо они будто ощупывали друг друга, то притрагиваясь концами, то чуть прикасаясь серединой сучьев: жив ли? Верхушки стволов легонько покачивались — деревья казались живыми даже и безлистые. Все было таинственно шуршащим и густо пахучим: и деревья, и листва под ногами, мягкая, с весенним запахом лесной земли…»
«День выдался морозный, сухой, земля под ногами твердая, почти такая же, как асфальт в городе, но более корявая, даже запорхали густо снежинки, заслонив на короткое время и без того холодное солнце, но тут же и перестали. Это была уже не осень, но еще и не зима, а просто настороженное межвременье, когда вот-вот заявится белая зима, ожидаемая, но всегда приходящая неожиданно.»
Эти и другие пейзажные зарисовки создают психологический настрой восприятия текста, помогают раскрыть внутреннее состояние героев и подготавливают нас к изменениям в их жизни.
Особенно мне запомнились моменты, когда собака видела в каждом человеке или добро, или дружбу, или зло. Писатель так тонко чувствовал и так точно передавал состояние собаки, мне казалось, что автор был не только писателем, но и опытным кинологом. Он обучил Бима командам и послушанию, знал психологию собаки, научил понимать своего питомца:
«К двум годам Бим стал отличной охотничьей собакой, доверчивой и честной. Он знал уже около ста слов, относящихся к охоте и дому: скажи Иван Иваныч «подай» — будет сделано, скажи он «подай тапки» — подаст, «неси миску» — принесет, «на стул!» — сядет на стул. Да что там! По глазам уже понимал: хорошо смотрит хозяин на человека, и Биму он — знакомый с той же минуты, недружелюбно глянет — и Бим иной раз даже и взрычит, даже лесть (ласковую лесть) он улавливал в голосе чужого. Но никогда и никого Бим не укусил — хоть на хвост наступи.
«Когда собаки теряют надежду, они умирают естественно - тихо, без ропота, в страданиях, не известных миру. Нет на земле ни единого человека, который слышал бы, как умирает собака. Собаки умирают молча»
Как же складывались отношения людей с Бимом? Были встречи с детьми и взрослыми,с добрыми и злыми. Характер, поступки, интонации людей повлияли на состояние собаки. Ведь известно науке, что собаки восприимчивы только к одной интонации.
Автор страстно защищает все живое на Земле, говорит об огромной ответственности человека перед природой. Писатель уверен, что собака никогда не предаст своего хозяина и будет верна ему, что бы ни случилось.
Основным результатом моей работы стало то, что я поняла причину возникновения интереса Г. Троепольского к животным, так как это неразрывно связано с жизнью самого писателя.
infourok.ru
«…Читатель, друг!…Ты подумай! Если писать только о доброте, то для зла — это находка, блеск. Если писать только о счастье, то люди перестанут видеть несчастных и в конце-концов не будут их замечать. Если писать только о серьезно-печальном, то люди перестанут смеяться над безобразным…»…И в тишине уходящей осени, овеянный ее нежной дремотой, в дни недолгого забвения предстоящей зимы, ты начинаешь понимать: только правда, только честь, только чистая совесть, и обо всем этом — слово.
Слово к маленьким людям, которые будут потом взрослыми, слово к взрослым, которые не забыли, что были когда-то детьми.
Может быть, поэтому я пишу о судьбе собаки, о ее верности, чести и преданности.
…Ни одна собака в мире не считает обыкновенную преданность чем-то необычным. Но люди придумали превозносить это чувство собаки как подвиг только потому, что не все они и не так уж часто обладают преданностью другу и верностью долгу настолько, чтобы это было корнем жизни, естественной основой самого существа, когда благородство души — само собой разумеющееся состояние.
…Вот так и среди нас, человеков: есть скромные люди с чистым сердцем, «незаметные» и «маленькие», но с огромной душой. Они-то и украшают жизнь, вмещая в себя все лучшее, что есть в человечестве, — доброту, простоту, доверие. Так и подснежник кажется капелькой неба на земле…"
Жалобно и, казалось, безнадежно он вдруг начинал скулить, неуклюже переваливаясь туда-сюда, — искал мать. Тогда хозяин сажал его себе на колени и совал в ротик соску с молоком.
Да и что оставалось делать месячному щенку, если он ничего еще не понимал в жизни ровным счетом, а матери все нет и нет, несмотря ни на какие жалобы. Вот он и пытался задавать грустные концерты. Хотя, впрочем, засыпал на руках хозяина в объятиях с бутылочкой молока.
Но на четвертый день малыш уже стал привыкать к теплоте рук человека. Щенки очень быстро начинают отзываться на ласку.
Имени своего он еще не знал, но через неделю точно установил, что он — Бим.
В два месяца он с удивлением увидел вещи: высоченный для щенка письменный стол, а на стене — ружье, охотничью сумку и лицо человека с длинными волосами. Ко всему этому быстренько привык. Ничего удивительного не было уже и в том, что человек на стене неподвижен: раз не шевелится — интерес небольшой. Правда, несколько позже, потом, он нет-нет да и посмотрит: что бы это значило — лицо выглядывает из рамки, как из окошка?
Вторая стена была занимательнее. Она вся состояла из разных брусочков, каждый из которых хозяин мог вытащить и вставить обратно. В возрасте четырех месяцев, когда Бим уже смог дотянуться на задних лапках, он сам вытащил брусочек и попытался его исследовать. Но тот зашелестел почему-то и оставил в зубах Бима листок. Очень забавно было раздирать на мелкие части тот листок.
— Это еще что?! — прикрикнул хозяин. — Нельзя! — и тыкал Бима носом в книжку. — Бим, нельзя. Нельзя!
После такого внушения даже человек откажется от чтения, но Бим — нет: он долго и внимательно смотрел на книги, склоняя голову то на один бок, то на другой. И, видимо, решил так: раз уж нельзя эту, возьму другую. Он тихонько вцепился в корешок и утащил это самое под диван, там отжевал сначала один угол переплета, потом второй, а забывшись, выволок незадачливую книгу на середину комнаты и начал терзать лапами играючи, да еще и с припрыгом.
Вот тут-то он и узнал впервые, что такое «больно» и что такое «нельзя». Хозяин встал из-за стола и строго сказал:
— Нельзя! — и трепанул за ухо. — Ты же мне, глупая твоя голова, «Библию для верующих и неверующих» изорвал. — И опять: — Нельзя! Книги — нельзя! — Он еще раз дернул за ухо.
Бим взвизгнул да и поднял все четыре лапы кверху. Так лежа на спине, он смотрел на хозяина и не мог понять, что же, собственно, происходит.
— Нельзя! Нельзя! — долбил тот нарочито и совал снова и снова книгу к носу, но уже не наказывал. Потом поднял щенка на руки, гладил и говорил одно и то же: — Нельзя, мальчик, нельзя, глупыш. — И сел. И посадил на колени.
Так в раннем возрасте Бим получил от хозяина мораль через «Библию для верующих и неверующих». Бим лизнул ему руку и внимательно смотрел в лицо.
Он уже любил, когда хозяин с ним разговаривал, но понимал пока всего лишь два слова: «Бим» и «нельзя». И все же очень, очень интересно наблюдать, как свисают на лоб белые волосы, шевелятся добрые губы и как прикасаются к шерстке теплые, ласковые пальцы. Зато Бим уже абсолютно точно умел определить — веселый сейчас хозяин или грустный, ругает он или хвалит, зовет или прогоняет.
А он бывал и грустным. Тогда говорил сам с собой и обращался к Биму:
— Так-то вот и живем, дурачок. Ты чего смотришь на нее? — указывал он на портрет. — Она, брат, умерла. Нет ее. Нет… — Он гладил Бима и в полной уверенности приговаривал: — Ах ты мой дурачок, Бимка. Ничего ты еще не понимаешь.
Но прав был он лишь отчасти, так как Бим понимал, что сейчас играть с ним не будут, да и слово «дурачок» принимал на свой счет, и «мальчик» — тоже. Так что когда его большой друг окликал дурачком или мальчиком, то Бим шел немедленно, как на кличку. А раз уж он, в таком возрасте, осваивал интонацию голоса, то, конечно же, обещал быть умнейшей собакой.
Но только ли ум определяет положение собаки среди своих собратьев? К сожалению, нет. Кроме умственных задатков, у Бима не все было в порядке.
Правда, он родился от породистых родителей, сеттеров, с длинной родословной. У каждого его предка был личный листок, свидетельство. Хозяин мог бы по этим анкетам не только дойти до прадеда и пробабки Бима, но и знать, при желании, прадедового прадеда и прабабушкину прабабушку. Это все, конечно, хорошо. Но дело в том, что Бим при всех достоинствах имел большой недостаток, который потом сильно отразился на его судьбе: хотя он был из породы шотландских сеттеров (сеттер-гордон), но окрас оказался абсолютно нетипичным — вот в чем и соль. По стандартам охотничьих собак сеттер-гордон должен быть обязательно черный, с блестящим синеватым отливом — цвета воронова крыла, и обязательно с четко отграниченными яркими отметинами, рыже-красными подпалинами, даже белые отметины считаются большим пороком у гордонов. Бим же выродился таким: туловище белое, но с рыженькими подпалинами и даже чуть заметным рыжим крапом, только одно ухо и одна нога черные, действительно — как вороново крыло, второе ухо мягкого желтовато-рыженького цвета. Даже удивительно подобное явление: по всем статьям — сеттер-гордон, а окрас — ну ничего похожего. Какой-то далекий-далекий предок взял вот и выскочил в Биме: родители — гордоны, а он — альбинос породы.
В общем-то, с такой разноцветностью ушей и с подпалинками под большими умными темно карими глазами морда Бима была даже симпатичней, приметней, может быть, даже умнее или, как бы сказать, философичней, раздумчивей, чем у обычных собак. И право же, все это нельзя даже назвать мордой, а скорее — собачьим лицом. Но по законам кинологии белый окрас, в конкретном случае, считается признаком вырождения. Во всем — красавец, а по стандартам шерстного покрова — явно сомнительный и даже порочный. Такая вот беда была у Бима.
Конечно, Бим не понимал вины своего рождения, поскольку и щенкам не дано природой до появления на свет выбирать родителей. Биму просто не дано и думать об этом. Он жил себе и пока радовался.
Но хозяин-то беспокоился: дадут ли на Бима родословное свидетельство, которое закрепило бы его положение среди охотничьих собак, или он останется пожизненным изгоем? Это будет известно лишь в шестимесячном возрасте, когда щенок (опять же по законам кинологии) определится и оформится в близкое к тому, что называется породной собакой.
Владелец матери Бима, в общем-то уже решил было выбраковать белого из помета, то есть утопить, но нашелся чудак, которому стало жаль такого красавца. Чудак тот и был теперешним хозяином Бима: глаза ему понравились, видите ли, умные. Надо же! А теперь и стоит вопрос: дадут или не дадут родословную?
Тем временем хозяин пытался разгадать, откуда такая аномалия у Бима. Он перевернул все книги по охоте и собаководству, чтобы хоть немного приблизиться к истине и доказать со временем, что Бим не виноват. Именно для этого он и начал выписывать из разных книг в толстую общую тетрадь все, что могло оправдать Бима как действительного представителя породы сеттеров. Бим был уже его другом, а друзей всегда надо выручать. В противном случае — не ходить Биму победителем на выставках, не греметь золотыми медалями на груди: какой бы он ни был золотой собакой на охоте, из породных он будет исключен.
Какая же все-таки несправедливость на белом свете!
В последние месяцы Бим незаметно вошел в мою жизнь и занял в ней прочное место. Чем же он взял? Добротой, безграничным доверием и лаской — чувствами всегда неотразимыми, если между ними не втерлось подхалимство, каковое может потом, постепенно, превратить все в ложное — и доброту, и доверие, и ласку. Жуткое это качество — подхалимаж. Не дай-то боже! Но Бим — пока малыш и милый собачонок. Все будет зависеть в нем от меня, от хозяина.
Странно, что и я иногда замечаю теперь за собой такое, чего раньше не было. Например, если увижу картину, где есть собака, то прежде всего обращаю внимание на ее окрас и породистость. Сказывается беспокойство от вопроса: дадут или не дадут свидетельство?
Несколько дней назад был в музее на художественной выставке и сразу же обратил внимание на картину Д. Бассано (Х век) «Моисей иссекает воду из скалы». Там на переднем плане изображена собака — явно прототип легавой породы, со странным, однако, окрасом: туловище белое, морда же, рассеченная белой проточиной, черная, уши тоже черные, а нос белый, на левом плече черное пятно, задний кострец тоже черный. Измученная и тощая, она жадно пьет долгожданную воду из человеческой миски.
Вторая собака, длинношерстная, тоже с черными ушами. Обессилев от жажды, она положила на колени хозяина голову и смиренно ожидает воду.
Рядом — кролик, петух, слева — два ягненка.
Что хотел сказать художник?
Ведь за минуту до этого все они были в отчаянии, у них не было ни капли надежды. И они говорили в глаза спасшему их от рабства Моисею:
«О, если бы мы умерли от руки господней в земле египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта! Ибо вывел ты нас в эту пустыню, чтобы всех собравшихся уморить голодом».
Моисей с великой горестью понял, как глубоко овладел людьми дух рабский: хлеб в достатке и котлы с мясом им дороже свободы. И вот он высек воду из скалы. И было в тот час благо всем, идущим за ним, что и ощущается в картине Бассано.
А может быть, художник и поместил собак на главное место как укор людям за их малодушие в несчастье, как символ верности, надежды и преданности? Все может быть. Это было давно.
Картине Д. Бассано около четырехсот лет. Неужели же черное и белое в Биме идет от тех времен? Не может того быть. Впрочем, природа есть природа.
Однако вряд ли это поможет чем-то отстранить обвинение против Бима в его аномалиях расцветки тела и ушей. Ведь чем древнее будут примеры, тем крепче его обвинят в атавизме и неполноценности.
Нет, надо искать что-то другое. Если же кто-то из кинологов и напомнит о картине Д. Бассано, то можно, на крайний случай, сказать просто: а при чем тут черные уши у Бассано?
Поищем данные ближе к Биму по времени.
Выписка из стандартов охотничьих собак: «Сеттеры гордоны выведены в Шотландии… Порода сложилась к началу второй половины ХХ столетия… Современные шотландские сеттеры, сохранив свою мощь и массивность костяка, приобрели более быстрый ход. Собаки спокойного, мягкого характера, послушные и не злобные, они рано и легче принимаются за работу, успешно используются и на болоте, и в лесу… Характерна отчетливая, спокойная, высокая стойка с головой не ниже уровня холки…»
Из двухтомника «Собаки» Л. П. Сабанеева, автора замечательных книг — «Охотничий календарь» и «Рыбы России»:
«Если мы примем во внимание, что в основании сеттера лежит самая древняя раса охотничьих собак, которая в течение многих столетий получала, так сказать, домашнее воспитание, то не станем удивляться тому, что сеттеры представляют едва ли не самую культурную и интеллигентную породу».
Так! Бим, следовательно, собака интеллигентной породы. Это уже может пригодиться.
Из той же книги Л. П. Сабанеева:
«В 1847 году Пэрлендом из Англии были привезены для подарка великому князю Михаилу Павловичу два замечательных красивых сеттера очень редкой породы… Собаки были непродажныя и п
www.bookol.ru
13.04.2018
Акция! Скидка 30% на стрижку животных до 14 мая 2018г
...
08.04.2018
Акция!
Кастрация кота — 1000р Стерилизация кошки — 2000р в подарок...
27.03.2013
Офтальмология и дерматология
В нашей клинике появился ветеринарный врач-специалист по офтальмологии и дерматологии....
